Формула фальшивых отношений

Затем его губы прижимаются к моим, поцелуй поначалу легкий. Инстинктивно я закрываю глаза и кладу руку ему на грудь, ища тепло его тела. Это идеальный поцелуй, мягкий и скромный. Через пару секунд Оливер поднимает голову, и я моргаю, глядя на него, изо всех сил стараясь не показывать болезненное желание, которое взорвалось в моей груди в тот момент, когда мы соприкоснулись.

Но Оливер смотрит на меня, его серые глаза темнеют.

— Элли…

Я снова наклоняюсь, поднимая подбородок, чтобы быть ближе, и он немедленно отвечает на поцелуй. Его хватка на мне усиливается, его пальцы скользят по моим волосам, пока они не рассыпаются по плечам, распуская шиньон. Но мне всё равно, потому что он приоткрывает для меня губы и дразнит своим языком мой, затем втягивает мою нижнюю губу в свой рот и нежно прикусывает. Он целует меня так, словно сдерживался месяцами и теперь наконец — то добился того, чего хотел. Его дыхание смешивается с моим, пока мы не начинаем дышать одним воздухом, и я хнычу ему в рот, на что он отвечает низким, гортанным стоном, от которого удовольствие проносится прямо по моей киске. Я хватаюсь за его шею и держусь изо всех сил, потому что этот поцелуй убьет меня — либо я сгорю от нарастающего во мне жара, либо умру, когда он закончится.

Откуда — то сзади раздается взрыв смеха, и я в шоке отшатываюсь. Я отпускаю шею Оливера и разжимаю пальцы, сжимающие ткань его рубашки, быстро разглаживая её. Оливер убирает от меня руки, выражение его лица грозное.

Очаровательный парень, которого я видела минуту назад, исчез, его заменил ворчун, которого я видела ранее этим вечером. Он проводит пальцами по волосам, затем складывает руки на груди, его лицо напряжено. Его темные брови зловеще нависают над потемневшими глазами, и я не осмеливаюсь ничего сказать, хотя внутри меня роятся тысячи слов, грозя вырваться на свободу.

Но все, что сорвется с моих губ прямо сейчас, будет признанием, которое я не смогу взять обратно, поэтому я прикусываю язык и быстро зачесываю волосы назад, закрепляя их шпильками, которые вытащил Оливер.

Я собираюсь встать и позвать Беллу, когда она и Эви появляются рядом с нами с настороженными выражениями лиц.

— Привет, вам двоим, — говорит Белла, её голос звучит немного выше, чем обычно. — Готовы идти? Эви сделала несколько отличных снимков, так что у нас есть всё, что нам нужно.

Эви преувеличенно похлопывает по сумке с фотоаппаратом, её глаза округляются.

— Да, у нас всё готово. Эм. Хорошая работа?

Оливер тихо выругался и встал.

— Да, мы готовы идти. Правда, Элли?

Я проглатываю комок в горле и поднимаюсь на ноги.

— Конечно. Я рада, что всё прошло успешно.

Его острый взгляд останавливается на мне, и я думаю, что он мог бы что — то сказать, но он просто делает долгий выдох и протягивает мне руку.

Эви и Белла направляются обратно к арендованной машине. Мы отошли недалеко, исследуя боковые улочки, как и раньше, так что дорога занимает у нас меньше десяти минут, но это самые долгие десять минут в моей жизни. Оливер не отпускает меня. Он снова становится молчаливым, как статуя, погруженный в свои мысли, в то время как я в смятении бесконечно прокручиваю в голове тот потрясающий поцелуй.

Я согласилась на этот вечер, потому что думала, что это всё исправит для Оливера. Для нас. Теперь, боюсь, вместо этого мы всё сломали.

ГЛАВА 23

Оливер

Обратный путь в отель ужасен и кажется бесконечным. Поездка на пароме, которая в первый раз показалась романтичной, оказалась ветреной и неприятной, и последующая поездка ничуть не лучше. Белла, которая научилась водить машину, когда ей было около четырех лет, заметно нервничает, вероятно, впитывая нашу с Элли энергию, и мчится на бешеной скорости, свирепо глядя на людей, которые не уступают ей дорогу. Это чудо, что мы добираемся до подземной парковки целыми и невредимыми, хотя Эви определенно немного позеленела и, спотыкаясь, выходит из машины, как моряк с тонущего корабля, счастливая оттого, что у нее под ногами твердая почва.

Элли не произнесла ни слова с тех пор, как мы ушли с той гребаной скамейки в парке, и я не знаю, что делать. То, что она сказала мне в машине, когда ворвалась ко мне, пока я менял рубашку, было правдой — весь этот вечер был для моего блага, а я вел себя как мудак, закрываясь от неё. Но в последний раз, когда я видел её, у меня была паническая атака, и я не знал, как вести себя с ней.

Я должен был догадаться, что она не осудит меня за это. Однако она осудила меня за то, что я был худшим кавалером в истории, поэтому я вытащил голову из задницы и сделал именно то, о чём она меня просила — я вел себя как влюбленный мужчина.

Это было несложно. С Элли легко находиться рядом, разговаривать с ней так же естественно, как дышать, и каждый раз, когда я прикасаюсь к ней, мне хочется большего. Этот поцелуй предназначался только для камер, но одного прикосновения её губ было недостаточно.

Мне стоило титанических усилий отстраниться от неё — потом Элли снова поцеловала меня, и я потерялся. Я никогда в жизни никого так сильно не хотел.