Формула яда

На старинной дубовой, окованной железом двери висел тяжелый ржавый замок. Конечно, можно было вернуться наверх за ключами или отмычкой, повременить малость и, не занимаясь кустарщиной, открыть замок по-доброму, но мне и, надо полагать, Каменюке не терпелось узнать: что же скрывается за этой плотно прилегающей к стояку тяжелой дубовой дверью? Киркой, которую принес я на всякий случай сверху, мы, помучившись основательно, вырвали скобу. Когда дверь распахнулась — снизу повеяло густым запахом могильного склепа.

Каменюка протянул вперед фонарь и сразу же отскочил.

— Там сидит кто-то! — голосом, полным ужаса, шепнул сержант. Но тут же, подавляя страх, закричал уже тоном приказа: — Эй, выходи-ка, кто здесь есть?!!

Выкрик Каменюки отозвался эхом в коридоре. Даже шороха в ответ не услышали мы из подземной кельи. Тогда сержант переступил порог и, приближая лампу к сидящему, снова вздрогнул. Да и было отчего вздрогнуть!

Прямо перед нами, в каких-нибудь трех шагах от двери, полуоткинувшись на спинку добротного дубового стула, сидел мертвец.

Его скуластое лицо было обтянуто коричневой, полу-исчезнувшей местами кожей, и только большая седая борода держалась еще крепко на щеках и костях подбородка до той минуты, пока труп не пошевелили судебно-медицинские эксперты. Но это произошло уже тогда, когда мы вызвали милицию, работников уголовного розыска и, сообразив, что в подземную келью проведен электрический свет, заменили перегоревшую от времени электрическую лампочку новой, более сильной, стосвечовой.

Превратившись из открывателей подземного убежища в понятых, мы с Каменюкой при свете этой новой, яркой, озарившей внезапно подземное убежище светом солнечного дня лампочки смогли в самых мельчайших подробностях разглядеть все, что скрывали, надо полагать, несколько лет и тайник в монастырской стене и эта тяжелая дубовая дверь с ржавым замком.

* * *

На полу, поодаль стола, лежал, успевший уже заржаветь, тяжелый пистолет системы «Вальтер» номер три.

Человек с бородой, как оказалось позже, застрелившийся из этого пистолета, в случае надобности мог бы обороняться.

Но, по-видимому, были другие обстоятельства, которые принудили неизвестного бородатого самому закончить свои расчеты с жизнью.

В левом углу кельи, в каменном полу, виднелась круглая чугунная крышка люка, ведущего, как оказалось позже, в подземную канализацию. Все нечистоты и консервные банки бородатый сбрасывал туда, потому что, кроме четырех порожних банок с этикетками «Бычки в томате» и заплесневелых пачек «Крокета», заменявших ему хлеб, никаких других остатков пищи не было. Зато на полках и под кроватью, застеленной простым солдатским одеялом, оперативные работники обнаружили нетронутые запасы пищи и выпивки. Тут были консервы «Тушеное мясо», «Шпроты», несколько непочатых бутылок коньяка и «Московской особой» и бутылки с нарзаном.

Пользуясь правами понятых, мы доставали и пересчитывали консервные банки и, подавляя в себе чувство брезгливости, обходили мертвеца стороной и снимали с полок бутылки со спиртными напитками. Но стоило мне протянуть руку к объемистой общей тетради, лежащей на столе, оперативный работник в звании подполковника довольно резко сказал:

— Прошу не любопытствовать! Это уже не вашего ума дело!

После такого замечания делать было нечего. Приходилось только издали смотреть, как подполковник и два оперативных работника, прибывшие вместе с ним, осторожно фотографируют, а потом укладывают в портфели разбросанные на столе бумаги, как производят они обмер подземного убежища или тюрьмы, где закончил свое земное существование неизвестный. Мне удалось мимоходом, да и то издали заметить название брошюрки, которую снял подполковник с полки над кроватью.

«Инструкция службы безопасности»—так называлась синяя книжечка, и тут я понял, что совершенно напрасно вызвали мы сначала в подземелье милицию. Надо было сразу же адресоваться к совершенно другим людям. На том же самом столе, освобожденном от бумаг, в непосредственной близости от бородатого мертвеца, подполковник снял с Каменюки и меня подписку о неразглашении и на словах попросил никому, даже самым близким людям, не рассказывать, что обнаружили мы под сводами бернардинского монастыря.

— А станут допытываться — скажите: старое подземное монастырское судилище. Еще времен инквизиции. Милиция его опечатала и вызвала специалистов.из музея истории в Ленинграде. Понятно? — И подполковник в фуражке милицейского офицера очень внимательно посмотрел на нас с Каменюкой своими более чем убедительными глазами.

...— Инквизиция! Музей истории религии! — пробормотал Каменюка, когда мы шли с ним уже поздним вечером к площади Ивана Франко.— Объяснил тоже! И зачем нам были эти танцы перед обедом, когда все сплошной туман? Какая может быть здесь «инквизиция», когда лежал там пистолет марки «Вальтер» — из таких в нас немцы пуляли на фронте под Бродами?..

* * *

Прошло два дня.