Формула-О (СИ)

Хань проводил озадаченным взглядом зелёный автомобиль, потом кинулся к своему и последовал за Чонином вверх по узкой и извилистой дороге. Пока гнал вверх, к вершине, вспоминал беседы с Ифанем и Шунем, постепенно начиная понимать, что имел в виду Чонин. Его происхождение, его положение, запреты, то, кем станет сам Хань, если пожелает быть рядом с Чонином, с чем может столкнуться там, в Антарес, каким будет отношение к нему… Но это не имело никакого значения в свете любви Чонина. И Хань, чёрт возьми, хотел быть с Чонином! И плевать на всё остальное. Просто плевать. И к чёрту всё!

Но чтобы так стало, Ханю полагалось победить. Выиграть эту гонку с Королём Трассы. Обойти его и оказаться первым у подножия горы.

Что для этого нужно?

Всего одно маленькое чудо. И если это чудо не случится, Чонин навсегда исчезнет с горизонта Ханя. Ради самого Ханя.

— Ты б ещё кровавые жертвы начал приносить, придурок чёртов… Одно стоит другого. Тоже мне, благородный князь, мешком по голове пришибленный. Ради меня, видите ли… А меня ты спросил, коз-з-зёл?! Скотину с голубой кровью вместо мозгов видно с любого расстояния, чтоб тебя… Нарешал тут за всех и стоит в белом! Что Фань, что этот… одного поля ягодки… Королевскость изо всех щелей прёт, имперцы хреновы… Я даже не вассал твоего вассала, придурка кусок… Хрен ты у меня выиграешь. Я тебе сейчас войну с Империей переиграю по другому сценарию, скотина такая. Упрямая и твердолобая скотина!

«Люблю тебя» он произнёс на выдохе, почти беззвучно, чтобы никто не услышал, кроме него самого. Пусть даже он был всего лишь бетой, которому не дано понять и узнать, что такое истинная пара, но Чонин для него — лучше любой истинной пары в тысячу раз. Потому что Чонин. Один такой, и Хань сам выбрал его себе — осла такого, упрямого, но замечательного осла. И никого другого Ханю не нужно. Только эту вот конкретную упрямую и твердолобую скотину, помешанную на небе. Потому что без Чонина небо уже не то. Даже небо — не то.

На площадке на вершине горы они развернулись и остановили машины точно в центре.

Ни облачка в небе, солнце медленно, но неуклонно катилось к западу, ветер где-то беспробудно спал, а над тёмной лентой дороги едва заметно подрагивала призрачная дымка. Тихое урчание под капотами, странное спокойствие, но на руле — влажные от пота ладони.

Хань тренировался всё это время и уже не был тем неумехой и новичком, каким прежде знал его Чонин. Но Чонин ждал его у подножия и видел разницу. Знал, что Хань научился дрифтовать. Вот только Хань не взялся бы предсказать результат этой гонки. Хотя бы потому, что он не смог бы повторить тот трюк, с помощью которого Чонин обошёл Чанёля на горной дороге. И ведь Чонин наверняка умел не только это, но кучу всего иного. А Хань пока ни разу не пытался дрифтовать на ледовой трассе, только на горных. Зато эту конкретную трассу он знал как свои пять пальцев. Чонин этим похвастать не мог.

И они ждали.

Ждали чего-то, что походило бы на сигнал к старту.

Оба заметно напряглись, когда на асфальт у выезда внезапно опустилась крупная бабочка с алыми крыльями. Она сложила крылья, раскрыла, словно веер, снова сложила, а потом вдруг взмыла вверх.

Взревели моторы, и оба «ниссана» рванули к выезду. На дорогу вышел первым Чонин, хотя Хань и не сомневался, что так будет. Чонин, кажется, на чём угодно мог разогнаться за рекордно короткое время. Да и гонка с Чонином не могла быть фальшивой — он не умел поддаваться, даже если и хотел. Чонин просто забывал обо всём, когда упивался скоростью.

Хань цепко держал взглядом зелёный «ниссан» и управлял собственной машиной почти вслепую. Он настолько хорошо знал дорогу, что мог спуститься к подножию и с закрытыми глазами. К тому же, то и дело справа возникал обрыв. Один взгляд вниз — и дух захватывало от высоты, а страх подстёгивал азарт и жажду скорости.

Визг тормозов, пройти в заносе крутой поворот — и вновь задышать Чонину в затылок.

— Не отпущу, даже не надейся… — шептал сухими губами Хань, вязко удерживаясь на дороге за Чонином. — Впереди тройной, знаешь? Но там ещё дуга. Тебе бы скорость сбавить…

Дугу Чонин мог и не заметить, когда поднимался по этой дороге вверх. Хань сам далеко не сразу сообразил, почему первое время никак не мог удержать машину на дороге ровно, дошло тогда лишь, когда изучил дорогу вдоль и поперёк по снимкам. А ещё Ифань и сам Чонин не раз говорили, что именно в скорости и заключена слабость Чонина — не всегда выходило быть безупречно аккуратным, а значит, пройти тройной и дугу идеально Чонин не смог бы. Не с такой скоростью.

Хань оказался прав. Слишком большой разгон помешал Чонину чисто вписаться в выход из поворота и выкатить на дугу. Пока его «ниссан» разворачивало из-за слишком сильного заноса, Хань стрелой пролетел мимо, разминувшись с бампером зелёного «ниссана» на жалкий сантиметр, если не меньше.