Формула-О (СИ)

Хань поспешно склонился над раковиной и плеснул в лицо холодной водой. Чтобы отрезвить себя. Потому что об этих чёртовых ночах с Чонином и о самом Чонине думать ему не следовало. Хотелось, но не следовало.

В конце концов, Чонин из другого мира, где есть Император, законы Короны, знать, слуги, где у него нет даже права на повторный брак из-за его грёбаного высокого происхождения. Их с Ханем многое разделяло, а вот общего у них… кот наплакал.

Вечером того же дня Хань вместе с Ифанем разбирал тренировочный полёт. Ифань безжалостно тыкал его носом в ошибки и косяки и нудно объяснял, что именно Хань делал не так. В противоположном конце общего ангара торчали Чонин и Чанёль и что-то оживлённо обсуждали, поочерёдно выдирая друг у друга из рук наладонник Чанёля. Ханю ни капельки не было интересно, но он невольно косился в их сторону.

— Кончай пялиться, — строго велел Ифань, когда Хань вновь уставился на Чонина. — Будешь щёлкать клювом, опять поцелуешь его в корму.

— Учитывая, как именно он способен гонять… не дотянусь, — огрызнулся Хань и повернул к себе монитор, где крутилась запись его тренировочного полёта.

— Дотянешься, если будешь усердно тренироваться и набираться опыта. Он тоже далеко не сразу стал гонять так, как умеет сейчас. На одном таланте далеко не уедешь. Талант — это лишь росток. Если за ним не ухаживать, дерево не вырастет.

— И потом вымахавшее дерево уже не спрячешь? — Хань не потрудился скрыть сарказм.

— Чонин ничего не прятал.

— Неужели?

Ифань резко вскинул голову и устремил на Ханя прямой и тяжёлый взгляд, потом негромко полюбопытствовал:

— Ты в самом деле считаешь, что Чонин в клинике только ожоги лечил аж целых два года?

Хань открыл рот, но осёкся и уставился на собственные руки.

— Правильно, подумай. Лишним не будет.

— Но разве не два года нужно на восстановление после… такой аварии?

— Ожоги лечат за месяц — максимум. Ноги — два месяца, хотя на полное восстановление в этом случае надо лет семь, но из клиники можно смыться и спустя два месяца.

— Тогда почему два года?

— А ты подумай. Для общего развития. Когда-то Чонин очень походил на тебя. Правда, ему тогда было всего восемнадцать. И на него давили точно так же, как Чунмён давит на тебя сейчас. И Чонин боялся проигрывать. Ему потребовалось два года, чтобы преодолеть это. Страх не ушёл, но Чонин научился с ним управляться и избавился от зависимости от этого страха. Тебе придётся сделать то же самое, если ты хочешь побеждать и стать чемпионом. По-настоящему. Как Чонин сейчас. Чонин два года побеждал из страха проиграть и пять лет — по иной причине. И первые два года он считает потерянными, фальшивыми. Почему? Подумай сам. Думать вообще очень полезно. Для всех. Для тебя — в том числе.

— Я тебе просто не нравлюсь, — буркнул Хань и отодвинул монитор, чтобы посмотреть Ифаню в лицо.

— Не нравишься, но это не имеет значения на трассе.

— Я тебе не нравлюсь, потому что нарушил правило «никакого секса внутри команды»?

— В том числе.

— Или я тебе не нравлюсь, потому что этот секс был именно с Чонином? Из-за Шуня?

— Шунь не имеет к этому никакого отношения. Но ты прав в первой части. Меньше всего я хочу видеть тебя рядом с Чонином.

— Почему? — Хань сверлил Ифаня упрямым взглядом.

— Потому что ты понятия не имеешь, с чем именно столкнулся. И не ценишь это. И способен сделать лишь хуже, а не лучше. Меньше всего Чонину сейчас нужны проблемы с тобой. Ему сейчас покой нужен и здравый рассудок.

— Ты с такой лёгкостью решаешь всё за других… Но ты тоже знаешь далеко не всё.

— О Чонине я точно знаю больше твоего, так что заткнись и не вякай. Сосредоточься на тренировках и гонке. И не вздумай лезть к нему.

Хань твёрдо сжал губы и мысленно послал Ифаня к чёрту. Вот ещё!

А потом Хань сделал именно то, от чего его Ифань предостерегал — полез к Чонину. Не собирался, вроде бы, но запрет Ифаня стал последней каплей.

Хань сунулся в ремонтный бокс Три Сотни, прикрыл за собой дверь и замер в ожидании. Чонин лежал в углу, вытянувшись на ремонтной платформе, возился с чертежами и делал какие-то пометки в блокноте. Закончив с пометками, он вскинул голову. Лёгкое удивление на смуглом лице быстро сменилось невозмутимостью.

— Поговорить хотел, — буркнул Хань и сунул руки в карманы, лишь бы куда-нибудь их деть. Чтоб не мешали и не тянулись к Чонину.

— О чём? — Чонин убрал чертежи, сунул блокнот в задний карман потёртых кожаных брюк и поднялся на ноги.

— Если помнишь, мы делали ставки на Саргас.

Чонин присел на край стола, на миг закусил губу, после — слабо улыбнулся.

— Тебя это беспокоит? Напрасно. Можешь расслабиться и забыть о ставках.

— Я не понимаю. Зачем тогда ты вообще сделал эту ставку? Или в Империи принято относиться к людям так, словно они вещи?

Чонин скрестил руки на груди и с демонстративным удивлением вскинул брови.

— А я хоть когда-нибудь относился к тебе так, словно ты вещь? — Он изобразил задумчивость и пожал плечами. — Прости, что-то никак не могу вспомнить ничего подобного. Или ты всерьёз считаешь, что победа в гонке может дать мне хоть какое-то право на тебя?