Формула счастья

Пространство внизу сжалось, сложилось в белую пригоршню Аннигиляции. Большинство камер ослепло, а те, что находились вне ее охвата, были повреждены. Но продолжали передавать, хотя и в резко контрастном черно-белом режиме. Мы видели как все, словно воск, тает. Испаряется вся сложная конструкция Дефрактора, этого самого дорогостоящего в человеческой истории капкана. Холм, названный по злой иронии «местом Контакта», окруженный тем, что когда-то было полем, а сейчас кипело и клокотало, пенилось белыми гребешками и проваливалось в глубокие чернйе ямы. И конусы — недавние пятиствольные «деревья» — на пути широкой волны. И «Хижина», этот нелепый и по-дурацки украшенный «дом», построенный негуманоидами. Для людей. Испарился и он.

— Рендел, ты как? — уверенным голосом спросил Вернье.

— Сносно. Слава богу! Иду… Добыча тоже в порядке.

Невредим.

Тогда Филипп Вернье опустил рукава рубашки. Сложил руки на затылке, откинулся назад. Он провел свое творение через прекрасно реализованный ряд «непредвиденных» аварий, наилучшим способом положил и конец его существованию. Конец, нет больше Аннигиляционого Дефрак-тора. Там, на его месте, теперь зиял кратер, как грандиозная пасть, раскрытая в крике, — звериный рев в небо. Я разблокировал зал.

Глава тридцать шестая

Одетые в одинаковые хирургические комбинезоны, мы с Ренделом стояли друг против друга по обе стороны операционного стола. На нем лежал связанный Странный юс. Он занимал весь стол, а под его нижние конечности был подставлен дополнительный столик на колесиках. Хотя и гораздо слабее обычных своих собратьев, он все же значительно превосходил своими размерами любого человека. Но, разумеется, не это в нем было странным. К тому же и не его внешний вид интересовал меня.

До сего момента он не оказал абсолютно никакого сопротивления. Его глаза, насколько он пользовался ими, не оказывали известного нам воздействия — не вызвали ни у кого из нас так называемого «психосенсорного» шока. Коммуникативные зоны его «груди» оставались все также плотно закрытыми, а я уже знал, что материал юсианских скафандров не является препятствием для проявления их функций. Всего несколько дней назад, например, во время нашей сумасшедшей гонки к биостанции, он очень энергично использовал эти свои зоны. И даже «электрично». Хотя тогдашняя ситуация совсем не предполагала столь сильных эмоций, в отличие от нынешней…

Выше, на полуэтаже, была видна фигура Элии за стеклянной перегородкой. Она выпрямилась. Ее голос нервно зазвучал по интеркоммуникации:

— Я связалась с Вернье. Он закончил подготовку базы данных. Монтаж катастрофы произведен по опорным точкам в реальном времени и введен в Сервер и в черные ящики системы. Юсам послано официальное сообщение. Ответа от них нет.

— А Ларсен? — спросил я.

— Он спокоен. И даже предложил свое сотрудничество. Вернье включил его в сценарий в качестве второго оператора пульта управления.

— Добро. Начинаем!

Энергетические консуматоры почти незаметно подключились к источнику автономного питания. Только освещение в зале дрогнуло, а термоабсорбенты на мгновение прекратили свое монотонное жужжание и снова заработали на максимальных оборотах. Мы были как бы замурованы здесь — в полной изоляции, загерметизированные на глубине более двухсот метров.

Рендел наблюдал за мной с нескрываемой враждебностью. Его лицо, густо смазанное мазью от ожога, было болезненного кирпично-красного цвета, брови и ресницы неэстетично опалены, глаза — все еще красные, распухшие от жары там, в галерее. Не хотелось думать, как бы он выглядел, и вообще выглядел бы хоть как-нибудь, не обеспечь Вернье ему те несколько жизненно важных минут. Я без труда выдержал его долгий взгляд. Как только он прибыл сюда со своим драгоценным грузом, я отнял у него флексор, а что касается его дурных чувств ко мне, удивлять тут было нечему.

Вскоре Элия спустилась к нам и встала около Рендела. Наступал особый момент, когда нельзя было допустить, чтобы эти двое хоть на миг вышли из-под полного моего контроля, так что мне не следовало стоять точно напротив них. Я обошел операционный стол, остановился у его изголовья с их стороны. Странный юс и на этот раз не собрал свою переднюю складку, но туловище его сильно задрожало. Как будто именно мое движение, отнюдь не угрожающее, испугало его… Впрочем, весьма странным казался мне и сам Рендел — организатор всего этого сложного похищения. Его, по всей видимости, не беспокоило, что исследование не совсем нормального, а может быть, и физически больного негуманоида может привести к ошибочным или, по крайней мере, недостаточно точным выводам.