Формула счастья. Составьте свой алгоритм радости

Разумеется, все родители считают своих детей самыми лучшими, но я искренне верю, что Али действительно был особенным. Когда он ушел от нас, мы стали получать письма от незнакомых людей из разных уголков мира; все они рассказывали о том, как этот двадцатиоднолетний юноша изменил их жизнь. Среди авторов писем были как подростки, так и пожилые люди, разменявшие восьмой десяток. Мне никогда не узнать, как у моего сына хватало времени и мудрости, чтобы принять участие в жизни такого количества людей. Он был образцом спокойствия, жизнелюбия и доброты. Али обладал острым чувством реальности, которое помогало ему в изобилии сеять эти качества вокруг себя. Однажды я наблюдал, как он подсел к бездомной женщине и долго о чем-то с ней разговаривал. Али увидел в ней равное себе человеческое существо, достойное общения, а на прощание вывернул карманы и отдал ей все, что в них было. Когда он отошел, женщина нагнала его и, покопавшись в своем мешке, протянула ему, наверное, самое ценное свое сокровище – запечатанную баночку крема для рук. Али всегда очень дорожил этим подарком. Теперь это одно из наших сокровищ.

И вот из-за глупой врачебной ошибки я потерял своего сына. Всем моим знаниям о счастье предстояло пройти проверку на прочность. Я решил, что если смогу спасти себя и свою семью от страшной пучины отчаяния и депрессии, то буду считать это большим успехом.

Но мы справились даже лучше, чем могли надеяться.

Для нас с женой и дочерью столь внезапный уход Али из этого мира стал огромным потрясением. Конечно, мы до сих пор чувствуем боль утраты и часто скорбим о невозможности обнять его, поговорить, сыграть в видеоигру. Наша боль побуждает нас чтить его память и желать ему всех благ. Но что самое поразительное, мы смогли сохранить состояние душевного покоя – и даже счастья. Иногда мы грустим, но не страдаем. Наши сердца довольны жизнью и даже наполнены радостью.

Нас очень выручила наша модель счастья. Даже в моменты самой черной скорби мы никогда не предавались гневу и не проклинали жизнь. Мы не чувствовали себя обманутыми, не впадали в уныние. Мы прошли через самое трудное из возможных испытаний в нашей жизни так, как это сделал бы Али, – с миром.

Сотни людей пришли в наш дом на поминки Али, и еще огромная толпа ждала на улице на изнуряющей жаре дубайского лета. Они отказывались уходить. Это были необыкновенные поминки, пропитанные тем ощущением счастья, которое всю жизнь излучал Али. Люди приходили со слезами на глазах, но через какое-то время поддавались всеобщей положительной энергетике. Они плакали в наших объятиях, но, когда мы начинали беседовать и они понимали наше отношение к этому событию, основанное на нашей модели счастья, их слезы высыхали. Они шли бродить по дому, разглядывали сотни фотографий Али (всегда широко улыбающегося) на каждой стене. Они пробовали его любимые блюда, расставленные на столе, или выбирали одну из его вещей в качестве сувенира и вспоминали все радостные моменты, которые он им дарил.

В воздухе витало столько любви и доброты, вокруг было столько объятий и улыбок, что к вечеру, если бы вы не знали об истинной причине, собравшей этих людей в нашем доме, вы подумали бы, что это веселая дружеская встреча – возможно, свадьба или празднование окончания учебы. Даже в таких удручающих обстоятельствах положительная энергетика Али наполняла наш дом.

После поминок я постоянно ловил себя на мысли: «Что сделал бы Али в этой ситуации?» Все знавшие моего сына всегда обращались к нему за советом, но его больше не было с нами. Мне отчаянно хотелось спросить его: «Али, как мне справиться с этой утратой?» – хотя я знал ответ. Он сказал бы: «Khalas уа papa[1]. Я умер. Ты не можешь ничего изменить, так что прими эту ситуацию достойно». В минуты тишины в моей голове не было ничего, кроме голоса Али, снова и снова повторяющего эти слова.

И через семнадцать дней после его смерти я начал писать. Я решил последовать совету Али и сделать что-то хорошее, попробовать поделиться нашей моделью счастья со всеми несчастными людьми в мире. Четыре с половиной месяца спустя я поднял голову. Первый черновик был готов.

Я не пророк и не монах, живущий в уединении отдаленного монастыря. Я хожу на работу, спорю на совещаниях, совершаю ошибки – большие ошибки, огорчающие дорогих мне людей и теперь вызывающие у меня чувство стыда. На самом деле я даже не всегда радуюсь жизни. Но я нашел модель, которая работает, – модель, которая провела нас через наше горе и которую Али помог создать своим личным примером. Вот чем я хочу поделиться с вами в этой книге.