Формула власти. Первое условие

— Несмотря на все ее уловки, мне почему-то кажется, что да, — у наставницы дипломатических искусств тоже имелась какая-никакая интуиция.

— Тише, господа, она приходит в себя, — объявил сторож.

Падать в обморок Клима умела лет с пяти. Притом, чем старше она становилась, тем натуральнее у нее выходило. Последние несколько лет она могла заставить свое тело перестать двигаться и реагировать вообще, хотя разум оставался бодрствовать, уши прекрасно слышали, а нос чуял запахи. Выводить себя из этого состояния было трудней, поэтому обмороки у Климы получались глубокие, долгие и зачастую приносившие немалый результат. Вот, как теперь. Все успели усомниться в ее виновности, но не успели с этими сомнениями справиться, воззвав к здравому смыслу. Теперь самое время было закрепить результат.

— О-о-о, — томно простонала Клима, чуть приоткрывая глаза и осматриваясь. — Нет, высшие силы, за что вы ко мне так жестоки! Это все-таки был не сон! Господин директор, госпожа наставница, я ничего не могу понять, почему моя кровь светится? Такого никогда раньше не было, клянусь здоровьем господина наиблагороднейшего! — "Чтоб ему поскорее сдохнуть".

— А ты по-прежнему упорствуешь, обда? — жестко поинтересовалась наставница дипломатических искусств.

— Я не понимаю, — пролепетала Клима, — отчего вы называете меня этим бранным словом? Чем я провинилась?

— Ты? Нет, она еще спрашивает! А из-за кого, по-твоему, весь Институт уже неделю стоит на ушах?

— Из-за незаконного сборища в поддержку обды, — быстро ответила Клима и напоказ осеклась. — Ох, то есть… Нет, я здесь не при чем! Я спала в ту ночь, даже могу рассказать, что мне снилось! Знаете, такая пустыня, а в ней колодец — к чему бы это?

— К тому, что я утоплю тебя, если ты не сознаешься, паршивка!

— Госпожа, не давите на девочку, — вступился за Климу директор. — Посмотрите, она напугана, растеряна. Она и впрямь могла не знать…

— После пыток — заговорит!

— А вот пытать мы ее не позволим, — это уже наставница полетов. — В чем она виновата? В том, что обда? Но ведь она ничего не делала и предана Ордену. Это уж, я надеюсь, ни у кого не вызывает сомнений.

— А история с ложками?

Господа переглянулись над головой подозреваемой.

— Климэн, выйди-ка на минутку и подожди под дверью, — велел директор.

— Но как же… Как я могу…

— Выйди, я сказал!

Клима поднялась на ноги и, чуть пошатываясь, покинула кабинет.

— Ты сошел с ума? — ахнула наставница дипломатических искусств. — Девчонку нельзя отпускать, тем более одну!

— Господин сторож, выйди тоже и присмотри за ней, — распорядился директор. — Итак, что мы имеем?

— Это — обда! — почти в один голос заявили наставницы.

— Но вопрос, была ли она ею прежде? — директор прищурился. — "За" и "против"?

— Склонность к политическому делу, — принялась перечислять наставница дипломатических искусств. — Была замечена в подозрительных местах перед той ночью, свечение, излишне идеальная преданность Ордену, ложки эти, опять же.

— С каких это пор преданность Ордену стали причислять к подозрениям? — наставница полетов взяла на себя роль защитника. — История с ложками могла быть приукрашена. А еще Ченара в начале лета задержала нарушителя границы, что ранее не удавалось никому…

— И тоже говорит не в ее пользу! Если никому не удавалось — у обды точно должно получиться!

— Но мы ведь и выяснили, что она обда. Только вот не ведская, а наша. Исполнительна, верна, не задает лишних вопросов…

— Ты себя-то слышишь? Верная и исполнительная обда! Да уже то, как она вела себя все эти годы, говорит, что она скрывала истинную сущность! Обды не верны никому. Они исполняют некий мифический долг перед Принамкским краем — то есть, только и надеются прибрать страну к рукам. А если начнут заниматься чем-нибудь другим, талант тотчас же пропадет — а у Ченары вон как царапины сияли! Нет, я теперь уверена, что эта девчонка хитрая и расчетливая сволочь, которая неполный десяток лет водила всех вокруг своего длинного носа и про себя посмеивалась!

— Ну, это ты лишку хватила, — качнула головой наставница полетов. — С семи лет — и водила-посмеивалась? Да ни за что не поверю!

— Допустим, не с семи, — согласилась оппонентка. — Допустим, она была немного старше, когда осознала себя. Но это явно не случилось сейчас, на наших глазах! У нее ни один мускул не дрогнул, недоумение сыграно, как по нотам! Голову даю на отсечение, она точно знала, что сейчас произойдет, и была готова отбрехаться.

— Головы не жалко? — не удержалась наставница полетов.

В этот момент дверь кабинета распахнулась, и в него буквально ввалился запыхавшийся сторож, крепко держащий такую же запыхавшуюся Климу. Руки девушки были заломлены на спину и крепко связаны ее же собственным поясом.

— Насилу догнал, — пояснил сторож. — Убегать, паршивка, вздумала! Эх, а я ее еще на той неделе угощал…

— Отвечая на твой вопрос: не жалко, — торжествующе обратилась к коллеге наставница дипломатических искусств.

* * *

В подвале полутемно, пахнет затхлым воздухом и мокрой пылью. Белая облицовка стен посерела от темноты и облупилась от сырости. Что-то капает, в щелях затаились крысы.