Формула власти. Расколотый мир (СИ)

На Климином лице отразился гнев. Она ненавидела вспоминать, что сейчас приходится довольствоваться малым, нельзя получить все и сразу, что снова приходится таиться и выжидать.

- В Фирондо знают обо мне.

- Если знают – почему ты не там?

- А это ты у них спроси. И не смей грозить мне солдатами. А лучше – присягни.

Жена старосты, слушающая разговор, выронила глиняную миску. В наступившей тишине звон вышел оглушительным.

- Да за кого вы меня тут все принимаете?! – посланник вскочил, едва ли не ударяя кулаком по столу.

- За того, кем ты назвался, – вкрадчиво произнесла обда. – И ты принимай меня за того, кем назвалась я. Разве мы здесь шутки шутим?

- Еще каждая сумасшедшая девчонка будет мне указывать! Обда у них! А в стране – война. Столице нужны налоги и бойцы, поэтому сейчас мы выйдем во двор, пройдемся по деревне, и соберем все вышеозначенное. Слышать больше ничего не желаю. А станете бунтовать – на то у меня солдаты есть.

Клима тоже встала, нехорошо кривя губы.

- Выйдем, – она первой подошла к двери, приглашающе махнула рукой.

Солдаты во дворе нервничали. За плетнем и огородами на гладко утоптанной дороге собралось изрядное для этих мест воинство – не меньше двадцати селян, вооруженных кто дубиной, кто рогатиной, а кто и здоровенным колуном. Во главе стоял Гера, и у него был вид образованного человека, знающего, что делать и как раздавать команды. Да и ортона за плечами внушала уважение.

Когда обда, староста и посланник вышли из дома, на улице случилось оживление. Из толпы селян раздались приветственные выкрики, Гера вытянулся, точно на военном смотре. Солдаты напряглись, потянулись к саблям и сулицам, а старшой осведомился у посланника, что происходит. Клима не дала чиновнику ответить.

- Слушайте все! – громко и звонко сказала она, подходя к калитке и открывая ее настежь. – Я – обда Принамкского края, и эта деревня, как семь прочих в округе, под моим покровительством. Не слушайте речей правителя Фирондо, где давно уже посмели позабыть заветы высших сил. Скоро наша родина будет едина, и в ней воцарится мир. Всем и каждому скажите: обда вернулась, высшие силы даровали людям свою милость. Я приму любого, кто верен своей родине и своей земле, кто хочет жить в спокойствии и достатке. Моя власть растет, и я возрождаю Принамкский край, – тут ее голос стал вкрадчивей, взгляд жестче. – Налоги здесь платят мне, законной правительнице. И мои люди не идут воевать ни в орденские, ни в ведские войска. Я не хочу напрасного кровопролития. Но тот из вас, кто поднимет оружие против своих соотечественников, против моих подданных, будет убит. Убирайтесь восвояси сейчас и возвращайтесь после, чтобы служить мне. Время обд снова наступило!

На деревню наползла темная туча, заморосил холодный дождь. Клима смахнула с лица намокающие тонкие прядки волос. Солдаты смотрели на нее во все глаза, иные оглядывались на старшого, также пребывающего в смятении.

- Да что вы слушаете! – оттаял посланник. – В деревне бунт! Усмирить бунтовщиков, немедленно!

- Стоять! – рявкнула Клима, и солдаты, уже двинувшиеся с места и потащившие сабли из ножен, замерли. – Нас больше, с нами высшие силы, мы в своем праве!

Напряжение достигло критической точки. Селяне затихли, Гера чуть поднял правую руку, готовый в любое мгновение выхватить ортону. Солдат от “бунтовщиков” отделяли калитка и стоящая перед ней Клима. Дождь усиливался, посланник наливался гневом, староста побелел, не смея шелохнуться.

- В атаку... – начал было посланник.

- СТОЯТЬ! – обда была страшна, огромные черные глаза горели, с лица стекали дождевые капли, а длинный нос напоминал острый клюв, каким глаза выклевать – не штука.

Где-то в толпе селян помянули крокозябру и ее мать.

- А не лучше ли сейчас уйти? – обратился к посланнику старшой.

Тот медлил с ответом. Творившееся сейчас не походило на привычные ему, хотя и редкие бунты деревенских, не желающих выплачивать налоги или отпускать сыновей на войну. Уже стало очевидно: здесь дело посерьезней. И если солдаты пустят в ход оружие, селяне не побегут. Мало того, эта девка у калитки, именующая себя обдой, и впрямь производит совершенно жуткое впечатление.

- Едем в столицу, – решился посланник, проходя к карете и ловко запрыгивая в ее темное сухое нутро. Уже оттуда обернулся и громко пригрозил: – Мы еще вернемся сюда! С подкреплением!

Клима ничего не сказала, лишь нехорошо усмехнулась. Победа в этом неслучившемся бою осталась за ней. Обда посторонилась, карета, запряженная парой добрых коней, выехала со двора, солдаты маршем потянулись следом. Они с деревенскими не сводили друг с друга глаз, ожидая подвоха. Гера сжимал губы в нитку, солдатский старшой держал руку у сабли.

Но обошлось. Карета мирно проехала вперед по улице, и вскоре столичные визитеры, провожаемые множеством опасливых и недоверчивых взглядов, оказались за пределами деревенского частокола. Староста тихо подошел к Климе.

- Что ж мы наделали? – он шептал. – Что ж теперь с нами будет?

- Оставить панику, – негромко велела Клима. А потом заговорила, обращаясь ко всем.