Формула власти. Расколотый мир (СИ)

Оставшись в одиночестве, Нагрелиса медленно опустилась на стул и стиснула пальцами ноющие виски. Она была в бешенстве. Люди Ордена сколько угодно могли грозить сильфам разрывами всех договоров, но по последним подсчетам благополучие «воробушков» протянет еще лет десять, а Орден с его старыми досками и допотопными тяжеловиками разобьют в ближайший год.

Наргелиса, воспитанная в лучших традициях Института, любила свою родину, искренне желала Ордену победы и с детства была приучена считать обду наибольшим из зол. Теперь же это зло стало реальным и начало показывать зубы.

Последние месяцы Наргелисе не везло. Они с Лавьясом торчали в Кайнисе уже второй месяц, но дело по розыску предателей так и не сдвинулось с мертвой точки. Оба чуяли, что цель близко: кто-то распускал по казармам крамольные слухи, отмороженного (во всех смыслах) веда или его труп так и не нашли, хотя прочесали все окрестные леса. Наргелиса и Лавьяс уже разнюхали, как выглядит тайный знак обды, который на пальцах показывают друг другу преступники. Даже нашелся свидетель – мальчишка, торгующий пирожками. Он уверял, что видел, как солдаты на рыночной площади скрещивали пальцы в таком жесте. Только вот солдат ни описать толком, ни опознать не смог – метель была, все закутанные. Однажды везунчику Лавьясу удалось лично поймать человека, который пытался перебежать к ведам. Им оказался какой-то сумасшедший, называющий себя потомком древнего рода и считающий служение новой обде целью своей жизни. У него были сообщники в городе, которые и взялись провести его за линию границы в обход постов. Но не успели обрадованные удачей разведчики выбить из пленника мало-мальски ценные сведения, как «потомка древнего рода» выкрали прямо из запертой камеры, и больше его никто не видел.

Мрачные мысли Наргелисы были прерваны звуком открывающейся двери.

Вошла стройная серьезная девушка в военной форме.

- Вы меня звали, госпожа?

Наргелиса глубоко вдохнула и заставила себя успокоиться. Как ни хочется рвать и метать, надо мыслить хладнокровно и действовать разумно.

- Да, я звала тебя, Вылена Сунар. Выбери из вашего корпуса ласточек потолковее, пусть этой ночью слетают на разведку вглубь ведского тыла. Есть сведения, что противник в ближайшее время начнет наступать.

- Будет исполнено, госпожа Наргелиса, – девушка замялась, но потом осторожно спросила: – А правду ли говорят, что теперь нам воевать не с ведами, а с обдой?

- Кто говорит? – резко переспросила Наргелиса.

Вылена только руками развела. Все говорят. Разве за язык поймаешь?

- Воевать мы будем с людьми, – отрезала Наргелиса после недолгого молчания. – С людьми, которые ненавидят Орден и порядок. И не важно, как себя обзывают их беззаконные вожди.

- Да, госпожа. Я так и передам своим.

- А если при тебе говорить начнут – хватай болтунов и сюда, – не удержавшись, Наргелиса снова потерла виски.

- Тяжело? – тихо спросила девушка. Не по-военному.

- Всем тяжело, – проворчала Наргелиса.

- На границе сейчас тихо, – пояснила Вылена Сунар. – А всякий неглупый человек знает, что если тихо на границе, то в кабинетах сражаются умы.

- Что же ты, такая умная, на политика не пошла?

- В небе тоже нужен ум. Вы, разведка, не одержите победу с глупыми командирами.

Это был не первый их разговор подобного рода. С довольно молодой, но сообразительной помощницей командующего одним из летных корпусов Наргелиса сошлась с первых недель жизни в Кайнисе. Это не было дружбой или приятельством – просто редкие беседы на неуставные темы. Иногда Наргелисе казалось, будто она видит в этой девушке родственную душу. Прорвавшуюся в руководство из низов, очень уставшую, набившую порядочно шишек, но все еще готовую побороться за место под солнцем.

- Ступай, Выля, попутного ветра. Я жду результаты разведки.

- И тебе попутного ветра, госпожа, – ответила Выля, мысленно скрещивая пальцы.

Гера приоткрыл дверь и тихонько вошел в зал, где прежде заседала ведская дума, а ныне проводились совещания обды. Больше это помещение не напоминало театр: лавки убрали, вместо одинокого кресла поставили длинный стол, за которым теперь и заседали совещающиеся. Вдоль колонн висели золотистые флаги с гербом обды, а у стен толпилось несколько десятков тех, кто в совещании не участвовал, но имел право и желание послушать. Гера сегодня оказался среди них – Клима проводила не военный совет, а хозяйственный.

Она занимала место во главе стола – закрытое белое платье с алой пелериной под горло, на волосах аккуратная сеточка, на лице ни пятнышка, глаза блестят – и никого другого на ее месте представить не получалось. Словно Клима сидела здесь всегда. И теперь нелепыми казались воспоминания, где она была растрепанной девочкой в мешковатой горчично-желтой форме, или в платке стояла у печи, согревая у огня красные от мороза ладони, или измазанная грязью и чужой кровью вгрызалась в яблоко на темном чердаке.