Формула власти

Они совсем уже решили плюнуть на свихнувшихся карпов и уйти, но все-таки медлили. Жили той самой лишающей воли надеждой, что убеждает проигравшегося рулеточного игрока, – подожди еще немного! Вот-вот обязательно повезет! Не в этот раз, так в следующий! Ну, не в следующий, так через раз! Обязательно повезет! Только потерпи еще немного! И тогда – непременно придет Удача!

В этот момент, они увидели, как в круглой башне, где помещался полигон излучающей аппаратуры, открылось окно, и оттуда высунулся инженер Контрибутов.

Он замахал в их сторону руками и что-то закричал.

И жесты и не расслышанные слова они восприняли, как продолжающиеся насмешки, и, вздохнув, повернулись к поплавкам своих удочек. И тут же с изумлением увидели: под водяную поверхность ушел сначала один, потом второй красно-белый поплавок. Друзья схватились за удилища, и в воздухе заблестели зеркальными боковыми полосами два упитанных карпа, размером с энциклопедический словарь каждый.

И рыбы пошли на крючок одна за другой! Потратив минут пятнадцать рабочего времени, они вытащили с десяток отличных экземпляров окультуренного сазана, и остановились только, ощущая уколы не до конца уснувшей совести, и голос здравого смысла, обещавшего им крупные неприятности за рыбалку после окончания обеденного перерыва.

Этот случай хорошо отпечатался в памяти у Ефима, он даже несколько раз рассказывал его знакомым в качестве доказательства непредсказуемости рыбацкой удачи.

Произошел он всего за несколько дней до официального оглашения приказа о ликвидации Института.

30. Он приехал

Майор Мимикьянов шел по ночной Колосовке.

Из окружающей поселок степи в Колосовку вливался степной воздух, полный древних растительных запахов. Эти запахи что-то говорили клеткам кожи, легких и сердца. Иначе, почему бы по рукам пробегали толпы маленьких остроногих иголочек, в груди мятным холодком вспыхивала непонятное волнение, а сердце томительно сжималось? Но понимать этот древний язык человек давно разучился.

Проходя мимо вокзала, майор замедлил шаги.

От перрона уходила последняя электричка. Она загудела, рождая в ночном воздухе тяжелые вибрирующие волны.

Базарчик у входа на перрон, был пуст. Только с ближнего края стояла по-прежнему стояла баба Клава.

Ефим подошел к ней и поздоровался:

– Добрый вечер, баба Клава!

– И тебе добрый вечер, мил человек! Чего так поздно гуляешь, когда все люди уж по домам сидят?

– Вы, баба Клава, тоже вот дома не сидите.

– Так я минералводского поезда жду! Вдруг отпускникам все свои огурчики и продам! В прошлый раз, все как есть, продала! У меня – дело, вот и полуношничаю!

– Вот и у меня – дело. – вздохнул майор.

– Ну, что же! Ухажерство – дело хорошее! – одобрила баба Клава, по-своему поняв его слова. – Вот огурчика возьми! Уку-у-усные! – заулыбалась она, и морщинки побежали по ее полному лицу.

Огурцы бабы Клавы недаром славились по всей Колосовке. Поспорить с ними могли только соления Инны Лилипуц.

Ефим взял аккуратный огурчик, попробовал и остался доволен. Он расплатился, кивнул бабе Клаве: «Счастливо вам поторговать!», повернулся и двинулся по привокзальной площади. Но отошел недалеко.

Его взгляд остановился на спуске с виадука: ему показалось, что по ступеням идет женщина в светлой блузке, похожая на учительницу музыки Туровскую. Ефим не был в этом уверен. Июльская ночь была непроглядно черной, и он вполне мог ошибиться.

Майор остановился и решил подождать, пока женщина подойдет ближе.

Это, действительно, оказалась Ева Станиславовна.

Когда она еще была в десятке шагов, майора ощутил притягивающий аромат ее духов.

– Ефим, а я вас увидела сверху и бегу! – слегка задыхаясь, произнесла Туровская. – Я хочу сказать вам одну вещь…

– Что за вещь? – почувствовав беспокойство, спросил майор.

– Он, только что приехал! – выдохнула воздух Ева Станиславовна.

Ефим ощутил неприятный холодок в груди.

– Кто он?

– Источник странных колебаний. – широко раскрыла глаза Туровская.

– Почему вы решили, что он приехал?

– Когда я шла по виадуку, – начала объяснять Ева Станиславовна, – то неожиданно стала его чувствовать. И все сильнее и сильнее! Смотрю, – к вокзалу подходит электричка из города. Когда она остановилась, этот странный звук стал очень сильным. Потом электричка уехала, а звук остался… А примерно через минуту стал затихать. И скоро совсем замолк.

Глаза Туровской блестели в ночи стеклянными шариками.

– Интересно! – подергал себя за ухо Ефим. – Очень интересно! И чего это он в городе делал?..

– Не знаю, Фима. – пожала плечами женщина.

Мимикьянов подумал и сказал:

– Позвольте, я вас все-таки провожу, Ева Станиславовна!

– А вы не опоздаете? – спросила Туровская.

– Куда – не опоздаю?

– Так вы же куда-то шли! А тут на тебе – старую женщину провожай!

– Ну, какая же вы старая! Что вы на себя наговариваете, Ева Станиславовна! – льстил, не кривя душой, майор.

– Шучу! Я совсем молодая! И раз вы так считаете, провожайте меня, даже, если и опоздаете куда-нибудь!.. Надеюсь, это не свидание с дамой? – с женской ревностью поинтересовалась она.

– Совсем нет. – искренне заверил Ефим.