Формула жизни. Сборник рассказов (СИ)

Боль и разочарование пришли одновременно, сплетясь в жгучий клубок. Пора было заканчивать это самоистязание. Я ответил словами пословицы - "за одного битого двух небитых дают", добавив, что выводы он наверняка сделает. Но и Нине надо будет потрудиться - хорошие отношения между людьми требуют постоянной заботы, хоть дома, хоть на работе.

Это последнее усилие окончательно опустошило меня. На душе было одиноко и неуютно. Боль ушла, как будто прогорел костер, и на её месте, как пепел, остались разочарование и досада. А потом меня начал разбирать смех. Получилось как в рассказе О' Генри "Трест, который лопнул". Я сам помог ей сделать выбор не в свою пользу. И в этом смехе звучали и моё разочарование, и в какой-то мере радость за Нину, что вот таким образом разрешились её проблемы. Было понятно, какой выбор она сделала. Дали мои слова лишь толчок, и её решение подсознательно созрело давно - сейчас это не имело значения. Теперь это её дело. Кто-кто, а она человек разумный. Чего я не мог сказать в этот момент о себе.

Она дождалась, когда я отсмеюсь, а потом просто сказала: "Прости, пожалуйста". И было видно, что она искренне сожалеет, что наше знакомство неожиданно пришло к такому концу. Я тоже сожалел, но по другим причинам. А, с другой стороны, понимал, что именно такая развязка, если и не была предрешена, но самое лучшее решение - для нас обоих. Я мог бы попробовать переломить ситуацию в свою пользу, но только зачем? Два билета на одно место в партере продать можно. Но сидеть все равно будет один.

- Да не за что просить прощения. Мне было хорошо с тобой, правда. И пусть у тебя всё сложится нормально. А я не пропаду, ты же знаешь, - Нина, чуть заметно, утвердительно кивнула. Глаза у неё были грустные.

Больше мне не хотелось говорить на эту тему. Хорошего помаленьку. Хватит с меня на сегодня устраивать чужие жизни.

Как будто исчерпав способность изъясняться словами, мои чувства вдруг объединились в протяжные, грустные аккорды "Бесаме Мучо". И стало легче.

Вскоре мы легли спать. Спать было неохота, и мы переговаривались. В один из моментов разговора она сказала: "Ты ведь не студент". О, это интересно!

- Верно. А как ты догадалась?

- В самый первый раз ты оговорился, сказал, что делаешь "своего рода" диплом. Но даже не это главное. Какой-то ты слишком независимый для студента. Студенты так себя не ведут. А ты сам по себе.

- Кто же я тогда, по-твоему? - мне стали любопытны её дедуктивные способности.

- Я думала об этом. На работу каждый день тебе ходить не надо, и спорт для тебя тоже не основное, я же это вижу. Судя по всему, ты аспирант. И я понимаю, почему ты представился первый раз студентом.

- В яблочко! - а что я ещё мог сказать? - Знаешь, Нина, мне кажется, после такого жизненного урока, и слегка подправив некоторые идеалистические представления о жизни, с твоим умом тебе удастся избежать многих ловушек.

- Хорошо бы, - задумчиво ответила она. И мы продолжили разговор.

Часа в три ночи мы наконец уснули.

Спал я беспокойно, скорее дремал. Под утро окончательно проснулся. Светало. Лежа на боку, смотрел в окно, за которым медленно занимался рассвет. Тихо-тихо. На душе было ни хорошо, ни плохо - никак. Дело сделано. Точка. И не о чем тут думать. Эх, зря я остался! Надо было вчера сразу после разговора уйти. Добрался бы как-нибудь. В конце концов, на вокзале бы посидел.

Вдруг утреннюю тишину прорезал истошный вопль с улицы: "Лимитчики! Вставайте!" Лимитчиками называли рабочих, приехавших в Москву обслуживать сибаритствующих москвичей. Их прописывали на ограниченный срок, называлось "по лимиту". Слово носило пренебрежительный оттенок. Меня как подбросило. Я выглянул в окно. Внизу стоял простецкого вида мужик, похоже, подвыпивший. Посмотрев, можно ли открыть окно, быстро сообразил, как это сделать. Оконная рама отошла с шуршащим звуком.

Так! Теперь нужен метательный снаряд, и я шарю глазами по комнате. А вот и он! Рванулся к столу, схватил бутылку газировки и, вернувшись к окну, со всей силы запустил её в сторону орущего, чтобы спугнуть его. Она упала совсем близко, на газон, и даже не разбилась, но хорошо его напугала. Мужик аж подпрыгнул от неожиданности. Выругался, и побыстрее ретировался.

Я удивился своему поступку, но, с другой стороны, понимал, почему это сделал - надо было сорвать на ком-то чувство досады. Благородство, оно тоже не беспредельно.

Нина проснулась на шум, и лёжа в Вериной кровати, молча наблюдала за моими военными действиями, приподнявшись на локтях. Пройма ночной рубашки спала, обнажив плавные изгибы шеи и по-девичьи округлое плечо. В душе снова шевельнулась притихшая за ночь досада. "Зря не ушел вчера", - ещё раз пожалел я.

Когда, убедившись, что мужик остался цел и невредим, я закрыл окно и повернулся к ней, голова её уже снова лежала на подушке. Ну и хорошо. Меньше всего мне сейчас хотелось обсуждать свой поступок - с кем бы то ни было.