Форпост

Отец и сын взошли на мост, крича по-немецки друг на друга. Мужик, подперев щеку рукой, смотрел им вслед.

Вдруг он перевел взгляд на потемневшие окна господского дома, где уже смолкла музыка, и в голове у него мелькнула новая мысль. Он бросился домой.

- Ягна! - закричал он, отворяя дверь в сени. - Ягна!.. Знаешь, наш пан продал имение немцам!..

Хозяйка, возившаяся у печи, перекрестилась ложкой.

- Во имя отца и сына!.. Да ты с ума спятил, Юзек?.. Кто это тебе сказал?..

- Сейчас пристали ко мне на дороге два немца, сказали насчет продажи имения, и еще... Слышишь, Ягна? Хотели купить у нас землю... Нашу кровную землю!

- Да ты вовсе спятил! - крикнула Слимакова. - Ендрек, сбегай-ка посмотри, есть ли там на дороге немцы, а то отец что-то заговаривается.

Ендрек убежал и через несколько минут вернулся, сообщив, что за мостом по дороге в самом деле идут двое в долгополых синих кафтанах. Между тем Слимак молча уселся на лавку, опустив голову и упершись руками в колени. В хату вливался серый утренний свет и, смешиваясь с красными отблесками огня, падавшими из печки, придавал людям и предметам какой-то мертвенный зловещий вид.

Хозяйка вдруг взглянула на мужа.

- А ты чего побелел? - спросила она. - Ты чего осовел? Говори, что с тобой?

- Что со мной? - повторил мужик. - Еще спрашивает, тоже голова!.. Ты, что же, не понимаешь? Если пан продал имение, немцы отнимут у нас луг...

- Чего ради им отнимать? - неуверенно ответила хозяйка. - Ведь мы будем им платить за аренду так же, как и помещику.

- Вот уж язык болтает, а голова не знает. Известное дело, немцы жадны до лугов. Да еще как! Они держат помногу скота... И хоть ради того они отнимут у меня луг, - прибавил он, подумав, - чтобы мне досадить и выжить меня отсюда.

- Ну, это мы еще посмотрим, кто кого выживет! - сердито сказала Слимакова.

- Да уж не я их, - вздохнул Слимак.

Женщина уперлась руками в бока и начала, постепенно повышая голос:

- Ну, видали вы такого мужика!.. Только взглянул на немецкое отродье, у него и душа в пятки ушла. Да хоть и заберут у тебя луг, так что же? Будем к ним скотину гонять до тех пор, покуда они луг не продадут.

- И перестреляют у меня всю скотину.

- Перестреляют?.. - вскинулась хозяйка. - А суд? А острог?.. Господам нельзя бить мужицкий скот, а немцам можно?..

- Ну, не перестреляют, так захватят скотину, да и вытянут по суду больше, чем она съест. Немец, он - ох, какой хитрый! Одной охраной да тяжбами со свету сживет.

Хозяйка на минуту умолкла.

- Что ж, - сказала она, подумав, - будем покупать сено.

- У кого? Наши мужики и сейчас не продают, а у немца, когда он переберется в имение, былинки не выклянчишь.

В печке закипел горшок, но хозяйка даже не взглянула на него: гнев и беспокойство охватили ее. Сжимая кулаки, она подступила к мужу:

- Ты что это несешь, Юзек?.. Опомнись!.. И так, мол, худо и этак нехорошо, - как же быть?.. Какой ты мужик, какой ты хозяин в доме, что и сам ничего не надумал и у меня, у бабы, всю душу вымотал? И не совестно тебе перед детьми, не совестно перед Магдой? Что ты расселся на лавке да глаза закатил, точно покойник? Лучше бы поразмыслил, как быть!.. Что же, по-твоему, я из-за твоих немцев дам ребятишкам подохнуть с голоду или без коров останусь? Ты, может, думаешь, я тебе позволю землю продать? Не дождетесь вы этого!.. - крикнула она, поднимая кулаки. - Ни ты, ни твои немцы!.. Хоть вы убейте меня на месте, в могилу заройте, я из-под земли вылезу, а не дам своих детей в обиду... Ну, чего сидишь? Чего ты уставился на меня, как баран?.. - кричала она, пылая от гнева. - Скорей ешь да ступай в имение. Узнай там, вправду ли пан продал свою землю. А в случае если не продал, вались ему в ноги и до тех пор лежи, до тех пор проси и скули, покуда он не уступит тебе луг, хотя бы за две тысячи злотых...

- А ну, как продал?

- Продал? - задумалась она. - Если продал, господь бог его за это накажет...

- А луга-то все-таки не будет.

- Ну и дурак!.. - сказала она, поворачиваясь к печке. - До сих пор мы сами, дети и скотина наша жили милостью божьей, а не господской, так же и дальше будем жить.

Мужик поднялся с лавки.

- Ну, коли так, - сказал он, подумав, - давай завтракать. Ты чего ревешь? - прибавил он.

После бурной вспышки Слимакова действительно залилась слезами.

- Заревешь тут, - всхлипывала она, - когда господь бог наказал меня этаким рохлей-муженьком, что и сам ничего сделать не может, и меня только в грех вводит!..

- Глупая ты баба!.. - ответил Слимак, нахмурясь. - Пойду сейчас к пану и куплю луг, хоть бы мне две тысячи злотых пришлось отдать. Такой у меня нрав!

- А ну, как помещик уже продал имение? - спросила жена.

- Начхать мне на него! Жили мы до сих пор милостью божьей, а не господской, так и теперь не пропадем.

- А где ж ты возьмешь сено для скота?

- Моего ума это дело, я тут хозяин. А ты смотри за своими горшками и в мои дела не суйся, коли ты баба!

- Выкурят тебя отсюда немцы вместе с твоим умом!

Мужик стукнул кулаком по столу, да так, что в хате пыль поднялась столбом.