Форсайт

– Я однажды нашла квартиру, где была холодная и горячая вода. Помылась, переоделась. Маникюр себе сделала, накрасилась.

Мы заговорщицки переглянулись.

– Наверное, Артур Давидович был бы в ужасе, – сказал я. – Тратим ценное время в форсайте на всякую ерунду… Так для тебя самое странное – горячая вода?

Она покачала головой.

– Нет. Самое странное – там нет животных и птиц. Даже крыс или тараканов, а они, говорят, ядерную войну могут пережить.

– Есть такие твари, вроде крыс…

– Размером с песика? Это ниблы. Падальщики. Но не крысы, их ловили и вскрывали, совершенно иначе организм устроен. Они заняли экологическую нишу крыс.

– Еще серпарды…

– Вроде их тоже кто-то убивал и препарировал. Никаких аналогов с нашими животными. Чем питаются – непонятно, но могут и напасть.

– И летучие твари.

– Не встречала тех, кто их вблизи видел. Но это все фауна форсайта. А куда делись крысы, собаки, кошки?

– Ниблы сгрызли. – Я пожал плечами. – И людей мало. Я не про живых, я про тела. В квартирах бывают, но обычно те, кто покончил с собой.

Лена кивнула:

– Вот это и странно, Никита. Куда делись животные и девяносто процентов людей?

Она залпом допила вино и встала.

– Пойдем? Или останешься?

Лена улыбнулась, и в улыбке крылось чуть больше, чем в словах.

– Пошли, – согласился я. – Будем отрабатывать бесплатную выпивку.

То ли похолодало, то ли я просто нервничал – мне показалось, что на улице стоит легкий морозец. Сыпал снег, легкий и сухой, будто белая пудра. Мы молча шли по аллее к коттеджу. Я молчал, Лена что-то мурлыкала себе под нос, иногда начинала пританцовывать и кружиться, будто вальсируя с невидимым партнером. Когда мы проходили мимо фонаря, она резко взяла меня за руку, посмотрела в глаза. Мы начали целоваться и простояли так пару минут.

– К тебе или ко мне? – спросила Лена, оторвавшись от моих губ.

– Как хочешь, – сказал я.

Мы ускорили шаги, держась за руки. Алкоголь шумел в голове. Всего месяц до События и апокалипсиса, а секс – лучшее лекарство от страха смерти.

К тому же она мне действительно нравилась.

Но у нашего коттеджа стоял Григорян. Стоял давно, длинное черное пальто и вязаный берет были припорошены снегом.

– Ну нет… – пробормотала Лена. – Ну зачем…

Мы подошли.

– Я вас долго не задержу, – сказал Артур Давидович. – Леночек, мне нужен Никита на пару минут.

– Хорошо, дядюшка. – Лена потянулась, чмокнула его в щеку и скрылась в своей двери.

У меня мелькнула злая и дурацкая в своей простоте мысль. Я посмотрел на Григоряна.

– Послал Господь племяшку, – вздохнул Григорян.

– Племянницы – они такие, – процедил я.

Артур Давидович пристально посмотрел на меня.

– И не говори, Никита… Тебе это фото что-то говорит?

Он достал телефон и показал мне экран. Светловолосая девочка лет пятнадцати-шестнадцати, стоит в каком-то спортивном зале в обтягивающем трико, с длинными лентами на палках в руке. Гимнастка, значит?

– Ага, – кивнул я. – Это та, которая со свечой сидела, а потом словно змея стала… Миша ее Нюрой назвал. Нюра?

– Анна, – сказал Артур Давидович. – То есть Нюра, да.

– Не понял.

– Имя Нюра – сокращенная форма имени Анна.

– Как это так? – не понял я.

– Велик и таинственен русский язык, – Артур Давидович вздохнул. Стоял и размышлял о чем-то.

– Тоже форсайтница? – сказал я. – Нам что, ее в команду брать?

– Не знаю. Пока не берите. – Григорян покачал головой. – Надо осмыслить… держитесь от нее подальше.

Он спрятал телефон, а вместо него достал из кармана маленькую стеклянную фляжку. Протянул мне.

– «Ахтамар». Я же армянин, мне положено дарить коньяк. С «Форсом» сочетается, не беспокойся.

Я невольно взял фляжку, но Артур Давидович не сразу отпустил ее.

– Ленку не спаивай, рано ей еще.

– За племянницу беспокоитесь? – кивнул я.

– Я за всех вас беспокоюсь. А тут все же родная кровь.

Он отпустил фляжку и пошел к главному зданию. Пройдя метров десять, бросил, не оборачиваясь:

– Не засиживайтесь! Утром мне нужны от вас свежие форсайты.

В полной растерянности я смотрел ему вслед.

Потом откупорил фляжку и сделал глоток.

Коньяк был ароматный, крепкий и словно бы даже прочистил мне мозги. Я спрятал фляжку в карман, поднялся на веранду, помедлил секунду и открыл дверь к Лене.

Она сидела на кровати, завернувшись в одеяло и мрачно смотрела на меня.

– Так он на самом деле твой дядька? – спросил я.

Лена кивнула.

– Троюродный. Седьмая вода на киселе. Я его до форсайтов и видела-то всего пару раз.

– А к чему тогда весь цирк?

– Неудобно как-то… родственница начальника. – Она пожала плечами. – Ляпнула случайно, подумала, что ты напряжешься. Стала выкручиваться. А теперь еще неудобнее.

Я только сейчас заметил, что по полу разбросана вся ее одежда.

– Тут камеры! – вспомнил я.

– Свои я давно отключила. И с дядьки взяла слово, что не включат.

Она встала и сбросила с плеч одеяло. Осталась стоять, совсем обнаженная, прижимая руки к бедрам, будто удерживая их от того, чтобы прикрыться.

Наверное, чтобы вот так предлагать себя едва знакомому мужчине, девушка должна быть очень смелой или очень безбашенной.

Хотя мы здесь все такие.

Я подошел, сбрасывая куртку. Обнял ее. Почувствовал, что Лена дрожит мелкой дрожью.