Форт Далангез

Я попытался, но не успел возразить. Мое досадное замешательство завуалировало появление в штабной столовой генералов де Витт и Воробьёва в сопровождении другого Николая Николаевича, Баратова. Последний, одетый в красную черкеску и белую лохматую папаху, был подобен экзотическому цветку или вспышке алого пламени. Небольшого роста — макушка Баратова едва ли доставала любому из нас до подбородка — чрезвычайно подвижный и по обыкновению оживлённый, он моментально и всецело завладел вниманием Юденича. Баратов выхватил из рук следовавшего за генералами Лебедева кипу газетных листов, датированных вчерашним днём. Перед моими глазами замелькали разноязыкие заголовки. На первых страницах газет набранное самыми крупными шрифтами знакомое с гимназических времён географическое название The Dardanelles, Canakkale Bogaz?, Strait of Canakkale, ???????????, Dardanellia, Strait of Gallipoli, the Hellespont.

Тут же всё задвигалось, закипело, ровно вода в кипящем самоваре. На столе явились горячие закуски в виде обильно сдобренного маслом хачапури, груды свежей зеленухи, жаренной на углях и сочащейся жиром бараньей ноги с разноцветными овощами. Зазвенела посуда. Задвигались стулья.

На запах мяса в помещение импровизированной столовой потянулись штабные офицеры. Завтрак в штабе Николая Николаевича Юденича всегда был поздний и проходил в довольно демократичной обстановке. Собирались штабные чины и съехавшиеся из частей командиры. Обычно человек 15–20 в чине не ниже подполковника. Гости и хозяева ели, пили, обсуждали новости в расчёте на то, что следующий приём пищи может случиться лишь вечером. В начале лета 1915 года тылы отдельной Кавказской армии работали на верхнем пределе возможности или за его гранью.

Первые минуты совместной трапезы протекали в молчании, слышался лишь стук вилок и ножей — офицеры отдавали должное закускам. Лишь один Баратов продолжал шелестеть газетными листами — этот словно не ведал ни голода, ни усталости. Я устроился на краю стала, поближе к Юденичу и блюду с бараниной, доставленной к генеральскому столу всё тем же Лебедевым. С такой позиции и газетные заголовки читать удобней, и проще воздать должное отличному мясу.

Генерал де Витт первым вытащил из-за воротника салфетку.

— Почему в штаб доставляют ограниченное количество экземпляров газет? Вот Николай Николаевич узурпировал право первого прочтения, — проворчал он. — Эй, Лебедев! Неси прессу! Не может же Баратов читать все газеты одновременно…

— Что в газетах? — поинтересовался Воробьёв, похожий на де Витта, как двоюродный брат — то же продолговатое лицо, та же выправка, даже бородка клинышком, и даже седеющие усы схожего фасона.

— Полный провал Дарданелльского десанта наших союзников по Антанте. Как скоро высвободившиеся там турецкие войска окажутся на Кавказском театре, у нас под носом, а? — весело отозвался Баратов. — Как думаете, Николай Николаевич, а? Не томите! Все знают о депеше из Могилёва. Высочайшее разрешение получено?

Все уставились на командующего.

— Необходимо оборудовать передовой командный пункт в Каургане, — ответил Юденич. — Необходимо в кратчайшие сроки завершить строительство узкоколейки от Карса до Мельделека и Ольты. Не забудьте о формировании снегоочистительных команд. Зима в горах Армении изобилует снегопадами. Ах, да! Могилёв утвердил план операции, о чём мною вчера получено специальное сообщение. Так что за работу, господа! В Тифлисе удобно — балы и прочие развлечения даже в военное время. Однако обстоятельства требуют нашего присутствия во вверенных частях. Поэтому Тифлис отставить.

Кто-то вскочил, с грохотом опрокинув стул.

— Не горячитесь, голубчик!

И снова глаза Юденича превратились в щелки, а отвислые усы сделались параллельными полу.

Присутствующие отодвинули приборы, в минуту позабыв о голоде. Юденич продолжал:

— Женя… Евгений Васильевич! Явите нам наконец содержимое вашей замечательной папки.

— Ещё одно донесение? — спросил кто-то.

— Очередное сообщение о положении дел… — ответили ему.

— …Между русской бригадой крейсеров и отрядом германских кораблей произошёл бой у острова Готланд… — голос Баратова из-за газеты звучал раздумчиво.

— Господа! Тут Евгений Васильевич всё утро ходит вокруг меня, желая узнать о сути ответа из Ставки Верховного главнокомандующего. А я, понимая его томление, молчу, дожидаясь вашего прибытия, чтобы если уж сообщать, то всем собравшимся. И вот вы являетесь с горами снеди и кипами газет и не даёте своему командиру слова молвить…

Короткая речь Юденича привела присутствующих в состояние оперативной совещательной готовности: все голоса умолкли, все взгляды устремились на него.

— Ставка Верховного главнокомандующего одобрила наш план, — без какой-либо торжественности произнёс Юденич. — А теперь слово полковнику Масловскому. Ну, Евгений Васильевич, явите миру содержимое вашей замечательной папки.

— Докладная записка от господина Дракина относительно зимнего обмундирования, — начал я, раскрыв свою действительно замечательную папку крокодиловой кожи, даренную тем же Дракиным в прошлом году по какому-то ничтожному поводу.