Фортуна Джона Коксона

Каноэ капитана Сокинса и то, в котором был я, находились значительно дальше в подветренную сторону от остальных. Так что корабль дона Диего де Карвахаля прошел между нами двумя и стрелял сначала в наветренную сторону, где был я, а потом в подветренную сторону — во второе каноэ, ранив бортовыми залпами четырех людей в том каноэ и одного — в моем; однако он так дорого заплатил за этот проход между нами, что не смог быстро развернуться и проделать тот же путь. Ибо мы убили первым же залпом из ружей несколько человек у него на борту. Затем мы тоже повернули в наветренную сторону, как и прочие до нас. В это время адмиральское судно армадильи, или малой флотилии, неожиданно сблизилось с нами, почти не оставив нам времени на перезарядку и намереваясь пройти через наши ряды с… меньшим ущербом, чем первый из их кораблей. Но когда это случилось, ему пришлось более туго, так как мы оказались столь удачливыми, что убили человека у руля, в результате чего их корабль рыскнул к ветру, и его паруса „упали на спину“, как обычно говорят моряки. Это дало нам возможность собраться всем у него за кормой и перебить ему выстрелами шкоты и брасы. В это время третье судно, на котором находился капитан Перальта, поспешило на помощь своему генералу. Вследствие этого капитан Сокинс, который покинул свое каноэ и перешел на пирогу, оставил адмиральское судно нашим четырем каноэ (ибо его собственное было полностью выведено из строя) и сблизился с упомянутым Перальтой. Между ним и капитаном Сокинсом завязался весьма жаркий бой, или сражение, когда они стояли борт к борту и оба несли друг другу смерть с такой поспешностью, с какой успевали перезаряжать свое оружие. Пока мы были заняты этим делом, первый корабль развернулся и пошел на выручку адмиральскому. Но мы заметили это и, предвидя, с какими трудностями мы столкнемся, если будем выбиты из-под кормы адмиральского судна, решили нарушить его планы. Поэтому два наших каноэ, а именно — капитана Спрингера и мое, двинулись ему навстречу. Он направился прямо к адмиралу, который стоял на квартердеке и махал ему платком, чтобы он все так и делал. Однако мы так основательно занялись им на полдороге, что если бы он не свернул и не убежал от нас, мы, несомненно, взяли бы его на абордаж. Мы убили столь многих из них, что в итоге на этом судне осталось очень мало живых или не получивших ранения людей, способных отвести его в сторону. Воспользовавшись тем, что налетел свежий ветер, они ушли от нас прочь и тем самым спасли свои жизни.

Когда судно, спешившее на помощь адмиралу, убежало таким вот образом, мы снова вернулись к адмиральскому судну и все вместе издали громкий крик, на который откликнулись наши люди в пироге, хотя они и находились на некотором расстоянии от нас. В это время мы так близко подошли к корме адмиральского судна, что смогли заклинить его руль; и вместе с тем убили адмирала и главного пилота[40] его корабля, так что они оказались почти полностью неуправляемыми и обескураженными случившимся, видя, какую кровавую бойню мы устроили им нашей стрельбой. В итоге, когда две трети их людей было убито, а многие другие ранены, они стали просить пощады, которая уже несколько раз предлагалась им, но решительно ими отвергалась до этого момента. Капитан Коксон поднялся на борт адмиральского судна и взял с собой капитана Харриса, у которого были прострелены обе ноги, когда он смело пошел на риск возле борта корабля. Как только это судно было взято, мы разместили на его борту всех прочих наших раненых и немедленно снарядили два каноэ, чтобы идти на помощь капитану Сокинсу, которого Перальта уже три раза отбивал от борта своего корабля, организовав весьма мужественную защиту. И действительно, следует отдать должное нашим врагам: никто во всем мире не вел себя так храбро, как эти испанцы.

^{Корабли на рейде Панамы. Гравюра XVII века}