Фортуна на стороне мертвеца

Поначалу я подумала, что все дело в том, как я выгляжу. Вот передо мной стоит Бекка с заплаканным лицом, но все равно как с обложки «Вог». А я напоминаю чудовище из детской сказки.

Но когда я поймала себя на том, что уже пятый раз за минуту бросаю взгляд на открытую дверь, то поняла, в чем дело. В глубине души я боялась, что войдет человек в маске и завершит начатое.

Лейзенби назначил патрульного охранять палату, так что мой страх был иррационален. И все же я не могла от него избавиться.

Я решила отложить психоанализ на потом и как можно вежливей попросила Бекку больше не навещать меня в больнице. Мне не хотелось, чтобы она видела меня такой. Она сказала, что все понимает. Возможно, это была правда.

Вторым значительным событием был визит Лейзенби собственной персоной, он прибыл с целой кипой детективных романов в мягких обложках.

— Когда меня подстрелили, я провалялся здесь три недели. Без хорошей книги тут можно свихнуться. Хотя я бы не назвал их хорошими, — сказал он.

Я пропустила мимо ушей литературную критику и поблагодарила его. Потом мы занялись настоящей причиной его визита — он хотел услышать о событиях вечера пятницы из моих собственных уст. Я многое рассказала, включая пару подробностей, в которых не отдавала себе отчета во время нападения, и нескольких идей, с чего начать. Он не стал понапрасну меня обнадеживать, но и не отмахнулся. К его чести, он не стал меня отчитывать по примеру доктора.

Я воспользовалась возможностью спросить, как у полиции продвигается дело Коллинзов.

— Даже на больничной койке вы не можете успокоиться.

— Как вы и сказали — здесь слишком много свободного времени, нужно чем-то занять голову. Есть какие-нибудь новые зацепки?

— Никаких, о которых вам следует беспокоиться, — ответил он. — Налегайте на Рэймонда Чандлера[15] и предоставьте полиции заниматься настоящими преступниками. Время от времени нам как-то удается их ловить.

С этими словами полицейский удалился.

Но что-то в нашем разговоре не давало мне покоя. Я мысленно повторила его и в конце концов поняла, что именно. Лейзенби был спокоен. Никакого обычного зубовного скрежета. Он что-то накопал.

Мне не пришлось долго ждать, чтобы это выяснить.

Чуть позже вошла медсестра, чтобы сменить повязки, и сказала:

— Вы же работаете на Лилиан Пентикост, да? Я только что слышала по радио, что по делу об убийстве миссис Коллинз кого-то арестовали.

Она не знала кого. По радио лишь сказали, что «произведен арест». В палате не было телефона, и потому я накинула халат и спустилась в кафетерий, где был таксофон.

В кабинет мисс Пентикост я дозвонилась через десять минут, с третьей попытки.

Как только она взяла трубку, я без предисловий спросила:

— Что это за новость о том, будто кого-то взяли по делу Коллинзов?

— Я только что разговаривала по телефону с Рэндольфом Коллинзом, — откликнулась она. — Около полудня в офис компании прибыл Лейзенби и арестовал Харрисона Уоллеса.

— За убийство?

— За хищение, — объяснила мисс Пентикост. — Очевидно, у них достаточно доказательств того, что Уоллес присваивал деньги компании. Полиция считает, что миссис Коллинз это обнаружила, и Уоллес убил ее, чтобы она не проболталась.

Новость застала меня врасплох. Уоллес казался таким заурядным. Мне трудно было представить его вором, а тем более убийцей Абигейл Коллинз.

— Они уверены насчет денег?

Мне не стоило задавать этот вопрос. Лейзенби не пошел бы на такой шаг в подобном деле, которое у всех на слуху, не имея стопроцентных улик.

— Лейтенант очень уверенно говорил насчет хищения, — сказала босс. — Он обнаружил, что это длилось не меньше года. За это время было присвоено как минимум двести тысяч долларов. Но они пока еще пытаются найти, где спрятаны деньги.

Двести тысяч — не бог весть что, учитывая девятизначную годовую прибыль «Сталелитейной компании Коллинза». Но все-таки сумма немаленькая. Финансовый отдел нью-йоркской полиции наточил зубы, выслеживая отмытые деньги мафии, и знал свое дело. Для Уоллеса это не предвещало ничего хорошего. Я гадала, была ли пачка наличных в нашем сейфе частью этой суммы.

— Есть что-нибудь еще? — поинтересовалась я. — Как насчет Белестрад? Какое она имеет к этому отношение?

По словам мисс Пентикост, Лейзенби ничего об этом не говорил, но было нетрудно связать две линии. Абигейл рассказала своей любимой ясновидящей о том, что обнаружила, и Белестрад проболталась Уоллесу. Может, прибегла к своему старому трюку с шантажом.

— И что будем делать? — спросила я.

— Пока выздоравливай, — ответила мисс Пентикост. — А я попробую повидаться с мистером Уоллесом. Слушания о внесении залога отложили, потому как ожидается, что еще откроют дело об убийстве.

Убийство первой степени и запас спрятанных наличных увеличивали вероятность побега, а значит, прокурор будет возражать против внесения залога.