Фотоаппарат

27) Дверца вела к трем одинаковым только что политым кортам с утоптанной землей. Мы прошли первые два и присоединились к моему доктору, который, развернувшись боком на задней линии, уже отрабатывал подачу. Его жена пристроила сумку на край корта, собрала волосы в хвостик и мелкими грациозными шагами проследовала к своему месту. Едва она успела шагнуть на корт, как он отправил ей мяч зверской силы. Очень довольный собой, он закатал рукав футболки, как делают знаменитые теннисисты, и незаметно взглянул в мою сторону, чтобы оценить реакцию; увидев, что я сижу на зеленом стуле, закинув руки за голову, он крикнул мне, чтобы я вставал играть. Я помахал рукой в знак отказа. Он не настаивал, а бросился вперед, сжав челюсти, и отправил не менее зверский мяч в другой сектор.

28) Я оставил моего доктора и его жену сражаться на корте номер три и неспешно прогуливался по клубным садикам, шагал по дорожкам, слушая хруст гравия под ногами. Иногда я останавливался у какой-нибудь ограды и следил за игрой. Солнце начало припекать, и я, продолжая гулять, направился к небольшой рощице, где обнаружил скамейку в тени. На корте напротив, окруженном деревьями, трое молодых людей с волосатыми ногами играли в теннис весьма любопытным образом. Они бросались к мячику семимильными шагами, принимаясь в последнюю минуту метаться из стороны в сторону, чтобы выбрать точку удара, а потом на абсолютно прямых ногах остервенело лупили ракетками по мячу в самых разных направлениях. Один из них, о котором я не смог с уверенностью заключить, играет он по левую сторону сетки или по правую, частенько слонялся вдоль ограды с ракеткой под мышкой, почесывая бедро — искал мячи. Каждый раз, наклоняясь за мячом, он придерживал рукой очки, чтобы те не свалились на землю. Потом, внезапно срываясь с места, он вприпрыжку подбегал на корте то к одному, то к другому из своих напарников, подбрасывал мяч с отскока над головой на огромную высоту, а затем подпрыгивал и радостно бил по нему — это отчаянное па было заимствовано не то из фигурного катания, не то из французского бокса.

29) Через полчаса на террасе ресторана я вновь обнаружил этого субчика в полном одиночестве, когда он с полотенцем, накинутым на шею, переводил дух, попивая джин-тоник. Спутники его, как видно, бросили. Я присел за соседний столик и рассеянно проглядывал меню в ожидании моего доктора, который и появился десятью минутами позже весь в мыле, выжатый, как лимон, но счастливый. Вытянувшись на стуле во весь рост, он торжественно провозгласил: шесть-ноль, шесть-ноль, после чего снял и туфли, и носки. Не успел он снова откинуться назад с выражением невероятного блаженства, свесив руки и вытянув ноги перед собой, чтобы проветрить подошвы, как подошел официант и сказал, что его просят к телефону. Porca miseria. Он со вздохом встал и пошел босиком по террасе, закинув носки на плечо, на цыпочках пересек посыпанную гравием дорожку и, пригнувшись, вошел в маленький домик, тоже принадлежавший клубу. Вышел он почти сразу же и, спустившись по лестнице, снова перебрался через гравиевую дорожку, с которой крикнул мне, сложив ладони рупором, что идет в душ. «Ду-уш», — повторил он.

30) После душа мой доктор появился на террасе в полотняных брюках и бледно-розовой рубашке, его мокрые волосы были зачесаны назад, на них еще видны были бороздки от расчески. Несколько капель воды оставалось у него на лбу и крыльях носа. Едва сев, он пальцем подозвал официанта и, почесывая нос, просмотрел меню, после чего заказал три коктейля пимс. Вы ведь любите этот коктейль, правда? — внезапно с тревогой спросил он, приподнимаясь на стуле, чтобы вернуть официанта. Да-да, — отвечал я. Он торопливо и устало махнул рукой, давая этим небрежным жестом понять официанту, что тот может идти. Потом закинул ногу на ногу и улыбнулся мне. Жена моего доктора, тоже только что из душа, появилась на террасе почти одновременно с коктейлями. Пока официант составлял на стол бокалы, она подсела к нам, закинула ноги на стул и выгнулась назад, отбрасывая волосы. Официант с подносом удалился. Мой доктор отхлебнул глоток коктейля, поглядел по сторонам и сказал, что это и есть счастье.

31) Я осушил свой бокал и поднялся. Я пересек террасу, вошел в павильон и оказался в зальчике ресторана, отделанном светлым деревом, там, в глубине, в тени бармен мыл стаканы. Оглянувшись по сторонам, я спросил у него, правильно ли я понимаю, что уборные — в полуподвале, и стал спускаться по лестнице. Внизу в очень темном вестибюле, освещенном только одной электрической лампочкой, было несколько дверей, а также раздевалки и раковина.

32) Стоя перед прямоугольным зеркалом, я вглядывался в свое лицо — на него падал свет желтой лампы, висевшей у меня за спиной. Глаза были освещены не полностью. Я вглядывался в свое лицо, поделенное светом и тенью пополам, вглядывался и задавал себе простой вопрос: что я здесь делаю?