Фотофиниш. Свет гаснет

Ее лицо могло бы послужить образцом для маски Фурии. Она сделала сложный и непонятный жест, и на секунду Аллейн подумал, что она внезапно его ударит, хоть он ни в чем и не виноват. Но оперная дива лишь схватила его за ворот пиджака, коротко и яростно изложила ему их затруднения и приказала привести Руперта в чувство. Увидев, что Аллейн колеблется, она встряхнула его, словно коктейль в шейкере, разрыдалась и удалилась.

Мистер Реес, с властным видом стоявший на ковре у камина, не пытался умерить гнев своей дамы, и догадаться о его реакции тоже было невозможно. Руперт сидел, схватившись руками за голову; на мгновение он поднял свое убитое горем лицо.

– Мне очень жаль, – сказал Аллейн, – я пришел сюда с совершенно несоответствующим ситуации сообщением.

– Не уходите, – попросил мистер Реес. – Сообщение? Для меня?

– Для Бартоломью. От вашего секретаря.

– Да? Ну тогда ему стоило бы его услышать.

Аллейн передал то, о чем его просил Хэнли: Руперт нужен, чтобы взглянуть на освещение.

– Вы это сделаете? Или мы слишком многого от вас ждем? – холодно спросил мистер Реес.

– Ну, что вы теперь думаете? Вы считаете, мне следует отказаться? – обратился к Аллейну Руперт, вставая.

– Не уверен, – ответил тот. – Здесь ведь конфликт лояльности, так?

– Я бы сказал, что любой вопрос лояльности касается только одной стороны, – вставил мистер Реес. – Кому он предан, если предает своих покровителей?

– Ну, – сказал Аллейн, – своему искусству.

– Если верить ему, то никаким «искусством» он не владеет.

– Не уверен, – медленно протянул Аллейн, – что для принятия такого решения это имеет какое-то значение. Это вопрос эстетической целостности.

Руперт направился к двери.

– Куда это вы? – резко спросил мистер Реес.

– Заниматься установкой освещения. Я принял решение, – громко объявил Руперт. – Я больше не могу этого выносить. Прошу прощения, что причинил вам столько беспокойства. Я доведу дело до конца.

II

Когда Аллейн поднялся к себе в комнату в поисках Трой, он обнаружил ее крепко спящей в их огромной кровати. Не зная, чем себя занять, и беспокоясь по поводу внезапной капитуляции Руперта Бартоломью, Аллейн снова спустился на первый этаж. Из гостиной и концертного салона доносились голоса. Снаружи поднялся сильный ветер.

На полпути через холл, напротив столовой, находилась дверь, ведущая, по словам мистера Рееса, в библиотеку. Аллейн решил, что возьмет себе там какую-нибудь книгу, и отправился туда.

Комнату словно создавал дотошный художник-декоратор эдвардианской драмы. От пола до потолка тянулись ряды унифицированных изданий в одинаковых переплетах – классика, биографии и книги о путешествиях; Аллейн предположил, что все они были заказаны оптом. Среди полок нашелся раздел с современными романами, совершенно нетронутыми, в девственно чистых обложках. Была там и подборка «высококачественных» изданий, под весом которых сломались бы стоявшие тут и там громоздкие журнальные столики; были и аккуратные стопки самых популярных еженедельных журналов.

Он в растерянности бродил вдоль стеллажей, пытаясь найти какую-нибудь интересную книгу, и в плохо освещенном углу наткнулся на книгу со следами пользования. Она была без суперобложки и с потертым корешком. Он достал ее с полки и открыл на титульной странице. Il Mistero di Bianca Rossi[26] Пьетро Лампарелли. Аллейн не читал по-итальянски с достаточной беглостью, которая сама по себе дарит удовольствие от легкости, но название его удивило и заинтриговало. Он перевернул страницу, и на форзаце увидел написанное угловатыми неровными буквами имя владельца: М. В. Росси.

Аллейн сел и принялся за чтение. Через час он поднялся в их комнату; Трой уже проснулась и выглядела отдохнувшей.

Опера, состоявшая из одного акта и длившаяся всего час, должна была начаться в восемь часов вечера. Перед началом представления обещались легкие закуски и напитки, а после состоится большой торжественный обед.

– Как думаешь, – спросила Трой, пока они переодевались, – примирение произошло?

– Понятия не имею. Может быть, она величественно примет его капитуляцию, а может, окажется не в состоянии лишить себя возможности испытать бурлящие страсти. Но готов поспорить, что она слишком профессиональна, чтобы позволить себе расстраиваться перед выступлением.

– Жаль, что он сдался.

– Он стоял перед трудным выбором, дорогая.

– Наверное. Но если она действительно примет его назад… Это не очень приятная мысль.

– Не думаю, что он к ней вернется. Думаю, он соберет вещи и снова будет давать уроки игры на фортепиано, играть со своей маленькой группой в Сиднее и подрабатывать печатанием на машинке.

– Синьор Латтьенцо сказал, что в опере есть два-три многообещающих куска.

– Правда? Если он прав, то этой мегере тем более должно быть стыдно за то, что она сотворила с этим парнем.

После этого супруги немного помолчали, и Трой сказала:

– У нас открыто окно? Стало как-то прохладно.

– Я посмотрю.