Фотограф (сборник)

Тенишев увидел впереди небольшой березовый островок и направился туда. Надо было отдохнуть, успокоиться. Он разжег небольшой костерок и сел, прислонившись к березе. Лучше самой жизни никто ее не напишет, думал он. Жизненные ситуации заполняют общую картину лучше всякой мозаики, не оставляя пустого места. Жизнь пользуется твоими чувствами и желаниями, как художник красками, рисуя такую картину, о которой ты даже не подозревал. Но догадывался, подумал Тенишев. Догадывался.

Он всегда ждал одиночества, не замечая, как накапливается ответная сила этого ожидания. А когда он собственным усилием, сам ринулся в это одиночество – настоялась ответная сила жизни – и прорвалась. И ответ оказался сильнее, словно жизнь учила: нельзя со мной заигрывать, нельзя рисовать моими же красками. Я – сама, я сильнее.

После возвращения из странной и случайной поездки на Енисей Тенишев жил как охотник, вернувшийся в большой город. Его захватывала любая подробность памяти, и он часами мог путешествовать по ней, вдыхая запахи, прислушиваясь к звукам, наблюдая покачивание на воде лунной дорожки. Жизнь была полна и удивляла прежним ненахождением этой наполненности. И от неумения остановиться он захотел большего. Рванулся в новую поездку.

Когда-то и здесь он был. Не мог Тенишев изменить еще одной страсти – сравнения памяти с реальной жизнью. Это была действительно тихая, но неудержимая страсть, выраженная словами, от которых он всегда вздрагивал: «Вновь я посетил…»

Когда-то в молодости он приезжал в эту деревню с друзьями – бродили по болотам, собирали клюкву. Ночевали у костра и засыпали после бесконечных разговоров под утро. Наверное, он тогда уже знал, что когда-нибудь вернется в эти места – один, и скрывал от себя эту догадку, как обман. Уже тогда намечался этот обман – попытка укрыться в своем одиночестве. А оно и без того полное – собственное усилие всегда лишнее, как последняя капля, переполнившая терпение жизни.

Вот и результат, подумал Тенишев. Надо думать, надо смеяться над собой, иначе отсюда не выбраться. Не хватит сил в унынии бродить по болоту.

Он встал, крикнул несколько раз «ау» и усмехнулся самому себе: негромко кричишь. Неужели хочешь продлить ситуацию, в которой оказался? Вот сейчас прибегут двое мальчишек, которые повели его утром на болото, и все мысли превратятся в глупейший бред испуганного человека, заблудившегося на болоте. Городской человек сошел со следа и заплутал. С кем не бывает?

Но было тихо. Мальчишки были далеко. Тенишев попытался представить это расстояние – и опять оно увиделось сверху. Бесконечное пространство, подернутое мелколесьем и болотными окнами с отсвечивающим солнцем.

До деревни было километров десять. Они шли сюда часа три. Если учесть, что Тенишев не знает направления и наверняка ошибется, – бродить ему здесь и бродить. Остается надеяться, что окажется с ребятами на расстоянии крика. Иначе… Придется ночевать здесь. Потом – наверное, его будут искать. Он поежился от этой мысли. Заставлять посторонних людей заниматься его спасением? Досадно. Или другое слово можно было подобрать, но уже не думалось об этом. Слова не помогали таявшим чувствам. Надо было все же идти – не рассиживаться же здесь у костерка в ожидании крика проводников.

Он пошел по спирали, начиная с мелких кругов, рассчитывая натолкнуться на тот самый, потерянный чужой след. Через час дымок от костра, на который он оглядывался, пропал, и новые островки замаячили вокруг – а никакого следа не было. Тенишеву даже показалось, что он очутился в совершенно другом мире или измерении. Странно было, что даже свой след он ни разу не пересек.

И, наверное, усталость помогла ему понять: невозможно найти обратный след. Здесь его просто нет, в этом мире, в который он сам себя завел, погрузил, окунул… Из этого пространства, как и из своего состояния, невозможно выйти обратным путем. Возможен только путь вперед, по прямой, как и в ту будущую жизнь, которой он так боялся.

Вот уже начинаю потихоньку сходить с ума, усмехнулся устало Тенишев. Не потерять бы только остатки самообладания, да сейчас и ни к чему никакие другие размышления. Потом, все потом, в уютной комнате за столом можно размышлять о жизни. Бывают в ней пустоты и даже огромные пространства, которые надо только вышагивать с пустотой в голове и направляясь… вперед. Простой, животный способ существования сохраняет силы.

Он еще много раз отдыхал, отгоняя от себя мысли. Просто смотрел по сторонам. Кричал, пока не почувствовал хрипоту и слабость, усталость голоса. Через несколько часов начнут густеть сумерки. Тенишев понял, что уже ищет островок повыше и посуше, чтобы готовиться к ночевке. Как будто разрешил наконец себе отдых – и стало спокойнее.

Для костра он собрал все сучья на острове – про запас. Все равно оказалось мало, и костерок надо было делать хитрый – какую-нибудь сырую корягу обложить сучьями. Она будет тлеть всю ночь. Вот так и моя жизнь, не удержался от глупой мысли, обложил себя горящими мыслями, а сам тлею посреди них, пока не… Даже и не усмехнулся окончанию.