Фотографии на память

— Помнишь того негритенка в Доме ребенка? Он тоже не азербайджанец. Иди, убей его. А ты — стриженого мальчика помнишь? — кричу я Наргиз. — Его Армен звали, значит, он армянин. Он тоже пускай умрет? Да?!

Джаваншир отталкивает меня и выбегает из класса. Гриша прикладывает к моему лицу что-то холодное. На шее и щеках у Наргиз загорелись неровные красные пятна. А Руслан без конца трет о брюки правую ладонь.

9 декабря папин день рождения. Каждый год к этому времени из своих командировок возвращается в отпуск дядя Алик. Из Мурманска приезжает дядя Витя, приходит дядя Сейфали. На кухне будет печься пахлава, вариться плов (обычно папа ужасно не любит, когда мама подолгу стоит у плиты, ведь у мамы больное сердце). Дядя Алик притащит целую кучу заграничных сувениров, крепко обнимется со всеми друзьями, расцелует меня, маму. За столом снова будут вспоминать детство, старый двор, футбол, школу. Дядя Вова незаметно будет щелкать фотоаппаратом, бормоча под нос привычное: «Фото на память».

В этом году у нас было совсем не весело. Вернее, дядя Алик, как всегда, улыбался, шутил, дядя Вова фотографировал. Но все это — пока мама была в комнате. Когда она вышла на кухню заварить чай, в комнате начались совсем другие разговоры.

— Ребята, что происходит? В городе все как с ума посходили. Год назад, когда я уезжал на Кубу, ничего ведь не было, — озадаченно спросил дядя Алик.

— Гаврош, — негромко произнес дядя Витя, — ты журналист, у тебя информация из первых рук…

Дядя Вова осторожно встал, заглянул на кухню, перебросился с мамой несколькими словами, прикрыл дверь и кивнул: можно.

— Думаете, до меня сразу дошло, что в городе происходит? — начал папа. — Я ведь как рассуждал: гласность, свобода слова, съезды депутатов… А на днях демонстрацию на улице встретил. Конечно, я и раньше их видел. Издалека. А вблизи — впервые. У них лица такие… Нет, не злые, а… спокойные, отрешенные, как у роботов. Прут широкой колонной, земля под ногами дрожит. Скандируют: «Армяне, убирайтесь!». Я статью написал. Наш главный статью прочел, а потом насмешливо говорит, что у меня просто отличный слог, мне бы романы сочинять. С метафорами, сравнениями… А для работы в республиканском печатном органе я профнепригоден.

Дядя Алик вскочил со стула, схватил за руку дядю Сейфали:

— Мы сейчас сходим с Сейфали, поговорим с этим… главным. Мы ему…

— Тихо, — вдруг подал голос дядя Вова. — Ната на кухне: услышит.

— Может, — продолжил папа, — «Труд» или «Правда» такую статью захотят? Я бы ее расширил, добавил свидетельства очевидцев. Тех армян, которых ограбили и избили… Ведь я бы всю правду, до последнего слова… Только вот снимков нет. Сделать бы несколько фотографий этих… лиц!

Дядя Вова положил ладонь на фотоаппарат:

— Я с тобой. Сделаю пару снимков…

9

На следующий день в город ввели танки. Улицы патрулировались солдатами. После 23.00 начинал действовать комендантский час. А главный редактор поручил папе написать какую-то статью. Кажется, о том, как готовятся к встрече Нового года в детском саду.

«Положение нормализовалось», — без конца повторяла мама. И прибавляла: «Слава Богу!». Мама каждое утро готовила бутерброды с колбасой и сыром, пекла сладкие пироги. И все пичкала ими Ваню, Колю и Сережу — солдат, дежуривших около нашего дома.

— Ты что после уроков делаешь? — однажды подошел ко мне на перемене Рафик Саркисов. — Никуда не собираешься? Тогда приходи ко мне. Помнишь, где я живу? Но — одна. И никому не говори, куда идешь.

Вообще-то я с Рафиком не дружу. Один раз только вместе со всем классом была у него на дне рождения. Честно говоря, очень скучно было. Особенно, когда его мама начала расспрашивать, у кого кем родители работают. Но ведь сейчас, кроме Гриши, меня больше никто к себе не зовет. Разговаривают, конечно, но только по делу.

Гриша увязался за мной. Он сказал, что ему Рафик книгу какую-то обещал. Заодно потом домой вместе пойдем.

— Я же сказал: одна приходи, — выглянул из-за двери Рафик. — Ну да ладно, Григорий — свой парень. Как-никак еврей, не азер.

Мы прошли в комнату. Уселись на диван. А Рафик порылся на книжной полке и вытащил из-за шеренги толстых томов тонкую книжицу в мягкой обложке.

— Вот, смотри, — начал он, открыв книгу на первой странице. — Это карта древней Армении. Видишь, какая она огромная была? Целая империя! Потом кусок Турция отвоевала, кусок — Иран. А вот, смотри, — Карабах. Он тоже наш был.

Гриша через мое плечо заглянул в книгу.

— Тут у тебя все неправильно написано. Армянская резня в Карсе не в 17-м, а 15–16-м годах была. И «спровоцировал» ее не Ленин, а мировая война.

Рафик вдруг жутко разозлился, сказал, что Гриша ничего не понимает. А все, что написано в книжке, — чистейшая правда. Эту книжку, оказывается, привезли отцу Рафика из Еревана.

— Ты армянка или нет? — требовательно спросил у меня Рафик. — Если ты истинная дочь своего многострадального народа…

— Книжку цитируешь? — перебил его Гриша.

Рафик бросил на него раздраженный взгляд и продолжил: