Фотография с прицелом

Потом прошел еще час, еще час, и за это время добросовестный Следователь и его помощники нашли маленькие напильнички в нижнем ящике стола, увидели исцарапанную планку ящика стола, срезали несколько стружек вместе с въевшимися металлическими опилками и сложили их в целлофановые мешочки.

Закончив работу, Следователь сел за стол Квардакова и не торопясь составил подробный протокол обыска, прочитал вслух, отставив на вытянутые руки: видно, глаза его ослабели от многолетней кропотливой работы.

– Понятые, – обратился Следователь к Анфертьеву и Зинаиде Аркадьевне, – прошу вас подписать протокол. Как вы слышали, здесь перечислены наши находки. – Ключ, опилки, надфили, описан тайник в паркетном полу, отражено и то обстоятельство, что найденный в тайнике Ключ подошел к замковому устройству Сейфа. Прошу.

Анфертьев приблизился к столу, беспомощно оглянулся на Квардакова. Тот подбадривающе кивнул ему – подписывай, мол, куда деваться, сейчас от тебя ничего не зависит. И Анфертьев подписал, испытывая гадливое чувство к самому себе. Он надеялся, что такое ощущение не придет к нему, но нет, пришло. И осталось. Прислушиваясь к себе, Анфертьев убедился – гадливость не исчезла. Потом подписала Зинаида Аркадьевна.

– Нехорошо, Борис Борисович, – сказала она негромко, но напористо. – Я от вас этого не ожидала.

– Что делать, Зинаида Аркадьевна, мне очень неприятно видеть вас огорченной, – вежливо улыбнулся Квардаков.

– Прошу в машину, – прозвучал голос Следователя.

Квардаков, нескладно поднявшись, направился к выходу, почему-то сложив руки за спиной. Проходя мимо Анфертьева, остановился.

– Вадим, ты это… Скажи Свете, что я… Я не виноват. Скажешь?

– Скажу, – кивнул Анфертьев.

– Ты извини, но… Видишь, как получилось… Не можем мы сегодня в театр съездить. Никак не получится. Давай отложим на несколько дней. За это время все выяснится, и мы провернем наше дельце.

Следователь стоял рядом, его лицо в тени широкополой шляпы казалось сочувствующим.

– Боюсь, гражданин Квардаков, что вам не скоро представится возможность проворачивать делишки.

– Да? – живо обернулся Квардаков. – Ну, тогда… Вадим, тогда тебе придется съездить без меня. Все равно они тебя ждут. Покажешь снимки, и все сразу станет на свои места. Ни пуха.

– К черту! – ответил Анфертьев.

Анфертьев шел по вечерней Москве медленно и опустошенно. Он хотел выйти с завода вместе со Светой, но в последний момент обнаружил, что ее уже нет, ушла. Это его уязвило, он думал, что ей будет интересно обсудить с ним подробности происшествия, прикинуть дальнейшие события. Кроме того, он надеялся просто побыть со Светой, поговорить с ней, попытаться сгладить, убить в себе неприятное чувство, оставшееся после обыска у Квардакова. И еще ему нужно было убедиться, что Света ничего не подозревает, что между ними, как и прежде, все в порядке, и, кто знает, может быть, им удастся в этот вечер уединиться в ее комнатке за плотными шторами, за тяжелой дверью, отгораживающей их от остальной коммуналки. Но это было бы слишком хорошо, так не бывает. Смирившись, Анфертьев надел плащ и направился к знакомой щели в заборе. Он шел по мокрой тропинке и слышал собственные шаги по размокшим листьям, гудение пара в заводской котельной, редкие автомобильные гудки, слышал голоса сегодняшнего дня, и стояли перед ним недоуменные глазки Квардакова.

Он не ощущал никакого облегчения после страшного риска: ведь всем рисковал, всей оставшейся жизнью. И привычный разговор со Следователем получился без обычной напористости, Анфертьев отвечал вяло, нехотя, не испытывал никакого интереса к вопросам.

«Скажите, Анфертьев, вы не задумывались над тем, как удалось Квардакову вскрыть Сейф и унести добычу, чтобы этого никто не заметил?»

«Нет, не задумывался. А вы уверены, что это сделал он?»

«Кто же тогда? Я не встречал в своей жизни столько улик против одного человека».

«А это вас не настораживает? – спросил Анфертьев и тут же вычеркнул из своей памяти эти слова, будто он никогда их не произносил. – Но это же косвенные улики», – поправился он.

«Какие же они косвенные?! Ключ от Сейфа. Напильники. Опилки в ящике стола. А вспомните его красные руки! Это тоже косвенная улика? Во всем заводе есть только одно место, где можно вымазаться в эту краску, – внутри Сейфа».

«Вам виднее».

«Да, конечно, мне виднее. Но видите ли, в чем дело… Я восстановил по минутам весь обеденный перерыв Квардакова. И оказалось, что у него не было возможности войти в бухгалтерию незамеченным, не было времени возиться с Сейфом, выгребать оттуда эти пачки, у него ни на что не было времени».

«И как же вы это объясняете?»

«Он сумел убедить людей, что они видели его не в то время, когда они действительно его видели. Если у Квардакова все было хорошо подготовлено, ему вполне хватило пяти минут».

«А где деньги?»

«Скорее всего их унес сообщник».

«Никто не видел в заводоуправлении посторонних».

«Его сообщник не обязательно должен быть посторонний», – заметил Следователь проницательно.