Фотографов с рук не кормить

Повисла пауза. Не знаю, о чем думал Ник, а я от души поражалась. Как? Как из крох информации тот, кто сидел напротив меня, умудрился сложить не просто правильную, а до деталей точную картину и… использовать эти знания как оружие.

Я хотела расспросить о многом. На языке вертелся тысяча и один вопрос, но сорвался самый нелепый:

— Ты всегда все вот так просчитываешь? Как компьютер?

— Бывают сбои, — отшутился Ник. — Если не перезагружаться.

Вот только за этой шуткой, в которой только доля шутки, мне почудилось одиночество. Я даже не представляла, каково это — знать все наперед. Складывать пазл из деталей, просчитывать реакции, развитие событий. Жизнь же тем и хороша, что непредсказуема. Что каждый день, каждый миг — это подарок, сюрприз. Радостный ли, печальный — но это открытие.

А если вот так… когда каждый ход — как решение уравнения, как шахматная партия… Так и кукушечка может потечь…

— И поверь, у многих течет, — прозвучало абсолютно серьезное в ответ.

Услышала и только потом поняла: последнюю мысль произнесла вслух.

— Извини, — опомнилась. — Я не то имела в виду…

— Да все нормально. — Ник отмахнулся. — Про кукушку это ты точно подметила. У многих программистов такое бывает. Правда, обычно это все же не глобальный сдвиг, а, скажем так… причуды. Но симулировать нормальность порою так утомляет, — вырвалось у него неожиданное признание.

И вот что-то подсказывало: мне попался ну очень талантливый айтишник. Профессионал. То есть причуднутый по полной.

Вот только спросить об этом прямо я не успела: Ник вдруг резко развернулся на стуле, уткнувшись в окно, спиной к залу. И практически тут же раздался звук открываемого затвора: так щелкает камера на телефонах — уроженцах азиатского рынка.

Я обернулась. Точно. Через столик от нас стояла девица с вытянутой рукой, державшей телефон, и пальцем второй тыкала своей, скорее всего, подруге в сторону Ника.

— Лик, смотри! Это ведь Беркутов! Миллиардер! — заверещала она. — Я его ща для блога своего щелкну!

Меня от макушки до пят прошила ледяная молния. А за ним — острое желание завалить. Причем даже не горизонт кадра у этой юной папарацци, но и камеру, и саму крикунью. Мышцы сжались, тело напружинилось, готовое в любой момент сорваться в бег.

Ник отвернулся всего за долю секунды, успел. Не попал в фокус. Это я, как фотограф, могла сказать точно. Но если он обернется, то… Нужно было срочно что-то делать. Если только снимки попадут в сеть…

Беркутов это тоже понял, причем раньше меня, иначе не успел бы среагировать. Но вот сейчас он, опустив голову, хотел было повернуться. Вот только что он задумал: отобрать телефон? Так девица крик поднимет. Решение пришло мгновенно. Я пнула Ника под столом, заставив замереть, и выпалила, изображая заинтересованность:

— Где?

Наверняка переигрывала. Актриса из меня аховая. Зато я была старательной. Очень.

— А… он-то. — До меня наконец дошло, что дева с телефоном нагло указывает на моего собеседника. И как можно беззаботнее махнула рукой. — Да не, это мой брат… — вспомнила, что мы с Ником внешне похожи, как белаз и мотоциклетная коляска: теоретически детали, в смысле органы, похожие, но в остальном… Если мы и родственники, то только через Адама и Еву. И поспешила уточнить: — Молочные.

— А такие бывают? — удивилось юное создание с кислотного цвета прядями, мелькавшими в русой шевелюре.

— Вроде да, — неуверенно отозвалась подруга пестроволосой блогерши. — Насчет мясных и сырных не знаю, но молочные вроде бывают…

Я воодушевившись и громко продолжила:

— Правда, братец у меня болен… На голову. От звуков резких шугается. И лицо от судороги слегка перекошено на одну сторону. И слюна, бывает, течет…

Я вещала, искренне надеясь, что Ник сообразит все это изобразить. Зря переживала. Когда он медленно начал разворачиваться, так сказать, в фас, а не в профиль, в наличии было все описанное, причем с лихвой. И если одна половина фейса, обращённая к папарацци была нормальной, то вторая… Теперь даже пластический хирург усомнился бы в сходстве «моего молочного брата» с миллиардером Беркутовым.

— Вот, Кузенька, девушки хотят с тобой познакомиться, сфотографироваться, — начала я, говоря громче, словно «братец» был ещё и тугим на ухо.

Но отчего-то запал у девиц пропал. Они как-то враз потеряли к миллиардеру интерес, быстро засобирались и спустя пару минут покинули кофейню.

— Уф… — выдохнул Ник, рукой помогая встать на место «заклинившей» челюсти. — Кузя… что за… извращение! С тебя еще одно мороженое!

— А у тебя жо… Жора не слипнется? — в последний момент я исправилась, выбрав в дилемме «ругаться нехорошо, но называть вещи своими именами необходимо» все же первое.

— Слипаются только мозги. И то от перенапряга. А глюкоза извилины, наоборот, питает. — Ник нравоучительно поднял палец.

— Знаешь, если бы интеллект находился в прямой зависимости от прожорливости, то перед экзаменами студенты бы вместо зубрежки билетов просто от души нажирались.

— Ты удивишься, но некоторые так и делают: нажираются в драбадан — парировал Ник. — И это даже прокатывает.