Фотоувеличение (СИ)

- Ради бога, Билл, что ты говоришь? Не повышай на меня голос. Том останется в центре, это было нашим общим решением.

- Надолго?

- Этого я сказать не могу.

- Навсегда, да? Ведь ему уже не станет лучше, только хуже.

- Всё возможно. Сынок, умоляю, не горячись, подумай хорошенько, тогда ты поймёшь, что это единственно верное решение.

Мальчишка затоптался на месте. Его дыхание стало тяжелым, а руки сами собой сжимались в кулаки.

- Почему вы мне не сказали?

- Том сам так захотел. Это не было спонтанным решением. Мы говорили об этом много раз, но вчера вечером…

- Вчера? Поэтому ты плакала?

- Да. Я не спала всю ночь. Том захотел уехать рано утром, сразу после того, как ты уйдёшь в школу.

- Но он даже не попрощался со мной… Он не мог так поступить, я же…

Билл резко замолчал. Он вспомнил вчерашнюю ночь. Все те странные вопросы, слова, обещания, неожиданные слёзы, их последний секс. Том ничего не сказал ему, но всячески намекал, а он не понял, даже не заподозрил ничего. Как он мог не почувствовать, что это была их последняя встреча?

- Он знал, что ты не отпустишь его, - мягко сказала женщина и снова встала, подходя к сыну. – Не хотел видеть твоих слёз.

- Забери его, - не своим голосом приказал брюнет. В его интонации слышалась угроза.

- Это невозможно. Там ему будет лучше.

- Забери.

- Билл…

- Мы его семья, а он там совсем один! Тогда отвези меня, я буду спать там, с ним, или сам поеду туда на такси!

- Тебя не пустят, доктор Штольц сказал, что тебе лучше сейчас на время забыть о Томе, не встречаться с ним, потому что с каждым днём его память даёт всё больше сбоев, и это чревато для твоей ещё не сформировавшейся психики.

- Забыть о Томе? – мальчишка истерично рассмеялся. - Что за бред несёт твой хвалёный доктор?! Он хотя бы примерно представляет, о чем говорит?? Том мой близнец, как я могу забыть о нём?! Это невозможно! Вы все не в своём уме! Это вам лечиться пора!

- Не кричи. Я предполагала такую реакцию, но…

- Когда?

- Что?

- Когда я увижу его?

- Я не могу сказать.

- Завтра, через неделю, месяц? Когда? Мне нужна дата!

- Билли, родной мой, ты пойми, так гораздо лучше, всё равно, что пластырь сорвать, нежели если бы мы постоянно готовили тебя к этому. Боль была бы куда сильнее.

Парень сделал два шага назад.

- Я не верю, что ты могла так поступить с ним.

- Ты и представить себе не можешь, что сейчас творится у меня в душе. Умоляю, хотя бы попробуй понять меня, - слова женщины становились всё тише. Не в силах больше сдерживать рвущееся наружу отчаяние, она заплакала. - Он же мой сын, я люблю его всем сердцем. После смерти папы я живу только для вас, вы – всё, что у меня осталось. Я стараюсь делать всё правильно, но одной мне не справиться. Не отталкивай меня, Билл, только не сейчас, пожалуйста.

В комнате наступила звенящая тишина. Если бы не тихие рыдания матери, можно было бы подумать, что здесь и вовсе никого нет.

- Обещай, что отвезёшь меня к нему, - мальчишка держался из последних сил.

Мы видим лишь опущенные напряжённые руки. Они мелко дрожат. Пальцы крепко сжаты в кулаки, на кистях выступили уродливые синие вены. Будто ещё немного - и они взорвутся.

- Я не могу, - глухо прошептала женщина. Скорее всего, она зажимала рот ладонью.

- Обещай, обещай, обещай!

Он подошёл к камере вплотную, вертясь из стороны в сторону, как волчок, не зная, куда себя деть.

- Мамочка, ну пожалуйста, я же не смогу без него. Я так люблю его, мама, он же мой близнец. Как ты можешь так поступать с нами?

- Прости.

Какое-то непонятное мельтешение, громкий вскрик, и следом за ним оглушающий страшный удар. Наш экран гаснет, как спичка, потушенная беспощадным мощным выдохом. Звук неисправен, всё раздражающе шипит, гудит. Ничего не слышно, но, быть может, ничего и не происходит?

- Ненавижу тебя!

Дикий, полный злобы вопль Билла, прорвавшийся сквозь толщу помех – последнее, что мы слышим.

*****

- Ну, давай, моя хорошая, давай, работай! Я же всё правильно сделал.

Мягкий, уговаривающий голос младшего близнеца. Изображения нет, один только звук.

- Прости, что так долго руки не доходили, но я честно думал, что тогда разбил тебя вдребезги. О…так, так, давай, давай! Молодец!

На экране появляется серебристая рябь, почти тут же её сменяют странной формы цветовые разводы. Картинка то раздваивается, то снова соединяется в одну. Через несколько мгновений наш экран очищается окончательно, все выравнивается и мы снова видим знакомый интерьер. Мы в комнате Тома.

- О да, я гений!

В объектив попадают босые ноги Билла. Он шевелит пальцами, машет перед экраном рукой. Всё работает исправно, мы видим юношу очень четко.

- Постой-ка здесь пока. Мне надо найти шнур, чтобы скинуть с тебя последние записи.

Мальчишка поставил камеру на тумбочку, а сам подошёл к шкафу, открывая сразу несколько ящиков подряд.

- Где же ты его хранишь, а, Том? – он энергично ворошил содержимое, увлеченно разговаривая сам с собой. - Чёрт!

Что-то с грохотом упало на пол рядом с его ногами, издав звенящий непонятный звук. Гитара. Билл охнул и осторожно пристроил её на место.