Фрагментация

Машиах, полный решимости не допустить убийство, спрыгнул с рампы и побежал к месту происшествия. Без перепонок на ногах он не мог удержаться на поверхности болота и провалился по пояс в воду. С трудом перебирая ногами по зыбкому илу, он кричал балхам, чтобы они остановились, но никто не обращал на него внимания. Когда он приблизился к балхам, все уже произошло. Три окровавленных тела плавали в мутной воде, а хозяев участка окружила родовая ячейка убитых. Разъяренные родственники громко кричали и размахивали серпами. Вот-вот, и они бы набросились на хозяев. Но тут Машиах закричал. Крик тянулся бесконечно долго, на одной тонкой пронзительной ноте. Душу Машиаха переполняло отчаянье и страх перед незнакомым ему чувством. Это было ощущение ярости, будоражащей разрушительной силы, способной с легкостью гасить искры жизни. Из-за непереносимого крика многие балхи побросали серпы и схватились за головы, затыкая уши. Машиах перестал кричать и резко выкинул руки вперед. Балхов словно ударило огромной взрывной волной. Они отлетели на десяток метров и упали в воду. Но их тела не утонули. Ударившись о поверхность болота, тела стали медленно подниматься в воздух. Прошло несколько мгновений, и вот уже около сотни балхов парили невысоко над водой, напоминая огромных неуклюжих птиц.

Теперь Машиах понимал, что он сделает. Он переместил фокус своего внимания в мир сущностей и стал всматриваться в парящие сгустки. Он старался передать им как можно больше любви и сострадания. В его груди разгорелось нестерпимое пламя, жар волнами стал подниматься выше, к голове, и выплескиваться наружу. Бушующее пламя извергалось из Машиаха, ласкало своими невидимыми языками контуры сущностей, и вскоре в контурах стали появляться тонкие лиловые и золотые линии. Машиах быстро опутывал паутиной линий сущности балхов, вливая в нее энергию пламени. Линии уплотнялись и наполняли контуры золотистым свечением. Вскоре вся паутина начала переливаться радужными красками. Над Машиахом, болотом и балхами, которые стали медленно опускаться, запылало золотое свечение. Постепенно оно спало. Придя в себя, насквозь промокшие балхи озирались и ощупывали себя, будто заново родились. Они подходили друг к другу и обнимались. Когда балхи заметили тела убитых сородичей, все еще плавающие в болоте, они подняли их и медленно двинулись к главному лагерю. Машиах тоже побрел к своей мастерской. Он понимал, что наконец-то научился управлять живыми сущностями.

Через пару недель его вызвали старейшины. Они объяснили ему – то, что он сотворил с двумя родовыми ячейками балхов, чудовищно. «Эти балхи потеряны для общества, – говорили они, – они пребывают в какой-то необъяснимой эйфории и отказываются работать. Вместо того чтобы собирать кристаллы, они решили культивировать водоросли и употреблять их в пищу. Они также отказались от выполнения всех обязанностей в общине. Это немыслимо». Машиах ответил, что он учит быть счастливыми и, если его попросят остальные, он всем поможет. В ответ на это один из старейшин снял со стола металлическую тарелку, вылил из нее воду и бросил на пол. Это означало, что Машиаху отказано в еде и крове. «Ты должен покинуть общину, – сказали они ему, – сегодня же! Иначе ты разрушишь устои нашего существования».

Машиах не поверил им, но, когда вышел от старейшин, его встретила толпа недовольных балхов. Они кричали ему, чтобы он убирался, и угрожали убить. Машиах не мог преобразовать их, как получилось тогда, на болоте. И не потому, что их было очень много. Приобретенное озарение подсказывало, что нельзя даровать благо тому, кто не жаждет этого всей своей душой. Нельзя облечь в более высокую форму то, что не созрело в своем содержании. Он знал, что пройдет время и балхи придут к нему сами, и попросят помочь им. Сейчас было рано. Поэтому он ушел.

Машиах ушел далеко на восток, туда, где болото было особенно глубоким и волокуши балхов не могли достать драгоценный гилиус. Там, где он поселился, никого не было. Из толстых прутьев пайвы (единственного кустарника, росшего на мелководье) и пары кусков пластика Машиах построил небольшую плавучую хижину. Потом он, правда, смеялся над собой и силой привычки создавать форму руками, когда есть возможность трансформации более высокого уровня. Хижину долго носило по безбрежной глади болота, а Машиах тем временем был поглощен познанием вселенной. Под звуки музыки электромагнитных волн Машиах продолжал эксперименты с материей.