Фрагменты

А в паре километров от дома, где началась жизнь с чистого листа, вскрикнула девятнадцатилетняя девушка по имени Галина. Из ее рук выпал распакованный сверток, и из черного полиэтилена лениво вывалился, словно гигантский слизень, мужской половой орган.

Хобби

Сергей Афанасьев зашел в темный коридор, поставил портфель на обувную полку и включил свет. Сегодня он ушел из офиса раньше, чем обычно, и намеревался закончить скульптуру. Он не был скульптором, просто у него было такое хобби.

Сергей переоделся, выпил кофе и спустился в подвал. Вдоль стен стояли готовые скульптуры. Женские, мужские и детские фигуры. Сразу у лестницы стояла Венера Милосская – эта скульптура была его гордостью, и не только потому, что у нее были на месте руки. Она была самой первой.

Дальше стоял Давид. С этим творением у него были связаны нехорошие воспоминания, но Сергей решил оставить его. Все скульптуры для Афанасьева были словно дети. Каждый раз, прежде чем продолжить начатую скульптуру, он подходил ко всем по очереди, нежно протирал тряпкой и говорил. Он говорил с ними.

Поздоровавшись со всеми, Сергей подошел к незаконченной фигуре в центре. Скульптура уже обрела пол. Это будет мужчина, решил Афанасьев. Не было в творении идеи. Кусок глины не нес ничего в массы.

Какие, к чертям, массы?! Кроме Сергея и кота Васьки, эти идейные произведения никто не видел. Но если бы Сергей придумал тему, то скульптура была бы законченной, обрела бы душу.

Афанасьев взял раскладной стул и сел напротив статуи. Нет. Ничего не шло в голову. Такого творческого запора Сергей не испытывал года два. Тогда все разрешилось обычной прогулкой по городу.

Сергей встал. Надо пойти погулять, а потом начать все сначала.

Машину Афанасьев оставил у кованой ограды Парка имени Горького. Начал накрапывать дождь. В парке было немноголюдно, Сергей даже подумал, что сегодня ему не удастся наткнуться на идею, но вдруг он увидел в беседке за кустарником парочку влюбленных.

Как я раньше не додумался?! Из тридцати скульптур не было ни одной на тему любви. Тема красоты – Венера, силы – Геркулес, ума – Мыслитель, в общем, у него было все, что угодно, кроме темы любви.

Сергей вышел из кустов и направился к беседке, где сидели влюбленные.

– Молодые люди, я могу к вам обратиться?

Когда он вернулся, на улице уже стемнело. Они согласились. Все соглашались. Сергей оставил гостей в столовой и поспешил в подвал. Он знал, что-то подобное было. Афанасьев включил компьютер. Где-то, где-то… Ввел в окошко поисковика «Самые знаменитые скульптуры». Так, «Давид» есть, «Венера Милосская», «Гермес», «Цезарь Август», «Пиета»… Над сюжетом Девы Марии, державшей Иисуса на руках после смерти, Сергей задумывался, и не раз, но что-то не складывалось, не состыковывалось. Он посмотрел в дальний угол. Дева Мария была практически готова, Иисуса не было. Сергей не мог подобрать «стержень» для сына Божьего. Он пролистнул страницу. «Мыслитель» Огюста Родена…

Огюст Роден! Точно, что-то у него было подобное.

Сергей пролистывал страницу за страницей. Вот оно!

Страстная любовь Франчески да Римини и Пауло Малатесты вдохновила французского скульптора Родена на создание композиции «Поцелуй». Он планировал использовать статую в работе «Ворота ада», но, почувствовав…

Это то, что надо!

Сергей распечатал все изображения композиции. Это будет что-то. Афанасьев улыбнулся и подошел к двери в котельную, там, помимо отопительного бойлера, стоял котел на пятьсот литров, совмещенный с «буржуйкой». Вода в котле кипела. Все было готово.

Сергей снес трупы девушки и парня. Раздел их и бросил в кипящую воду. Посмотрел на часы и улыбнулся. Часа через четыре-пять мясо отстанет от костей. Он вспомнил, как заготавливал «стержень» для Венеры. Сергей снял проститутку, которая решила «поплакаться в жилетку» своему клиенту. Жрица любви очень боялась старости, боялась «стать страшной бабкой с обвисшими сиськами и синими ногами от вздувшихся вен». Она хотела остаться молодой и красивой. И Афанасьев ей помог.

Тяжело ему пришлось, ведь она была первой в его коллекции. Тогда у него и котла никакого не было. Сергею пришлось разделать труп и варить по частям. Ох и намучился он тогда, но оно того стоило. Сергей с улыбкой посмотрел на Венеру Милосскую – красота на века, как она и хотела.

Вдруг ему показалось, что у статуи Давида голова повернута в сторону Цезаря, а он, в свою очередь, как-то укоризненно смотрит на Сергея. Нет, конечно. Это свет от люминесцентных ламп и усталость.

Сергей еще раз взглянул на Давида, тот сурово смотрел куда-то в угол, на воображаемого Голиафа.

Вот так оно и лучше. Устал ты, Сергей, устал. Надо бы отпуск взять.