Фрагменты студенческой биографии

Прошла неделя, другая. Виктор продолжал молчать и опускать глаза, встречаясь с Олей взглядом. Всё протяжней и жалобней становились его вздохи, всё неотступней и мучительней – неутолимые желания.

Мама недоумевала: что происходит с сыном, почему он почти ничего не ест и не спит ночами? Преподаватели разводили руками: куда подевалось прежнее усердие Виктора, почему на лекциях он ничего не слышит, а в контрольных работах, между всевозможными «ассимиляциями», «диссимиляциями» и тому подобным, вставляет вдруг какие-то «ножки», или «плечики», или вообще – страшно сказать что! Сам же Виктор старательно скрёб затылок, надеясь выскрести оттуда ответ на извечный русский вопрос: что ему теперь делать?

Наконец, когда страдания стали уже совершенно невыносимы, Виктор решился попытать счастья.

«Будь что будет! – подумал он. – На взаимность, конечно, надеяться глупо, и, скорее всего, она просто рассмеётся мне в лицо, но... пусть лучше случится это, чем совсем ничего!»

И однажды ранним вечером, одевшись с иголочки, с коробкой шоколадных конфет в одной руке и с шикарной розой – в другой, он отправился к Оле, предварительно дав самому себе клятвенное обещание сегодня же открыть ей свои чувства.

Оля жила довольно далеко – в другом районе города. По дороге Виктор успел растерять большую часть своего мужества, и, когда он наконец вошёл в Олин подъезд, чей-то трусливый, писклявый голосок прокричал у него внутри: «Это очень страшно, Витёк! Беги домой, пока не поздно!»

«Нет! – решительно произнёс другой голос, твёрдый, почти металлический (это в душе Виктора зашевелились ростки мужской гордости). – Ты должен преодолеть свой страх, Витёк! Не преодолеешь, сбежишь – как потом самому себе через зеркало в глаза смотреть будешь?.. Вперёд, Витёк! Только вперёд! Будь мужчиной!!»

– Хорошо, – вздохнул Виктор. – Попробую.

И на цыпочках приблизился к двери Олиной квартиры.

Указательный палец потянулся к кнопке звонка, замер на мгновение в нескольких миллиметрах от цели – и вдруг трусливо юркнул в карман.

Виктор запрыгал по ступенькам вниз.

«Умница!» – радостно прокричал писклявый.

«Назад, слюнтяй!!» – рявкнул металлический.

– Не волнуйтесь, я обязательно вернусь, – заверил Виктор ростки своей мужской гордости. – Просто... неудобно как-то: первый раз в гости – и уже с цветами...

Он притормозил у трубы мусоропровода, открыл заслонку и бросил вниз розу. С минуту в раздумье потоптался на месте, потом кивнул, соглашаясь с каким-то своим, не высказанным решением, – и швырнул туда же конфеты.

– Вот, ёлки зелёные... Так тоже, вроде, неудобно: с пустыми руками...

«Конечно, неудобно! – подтвердил писклявый. – А значит – шуруй домой!..»

«Только попробуй!!» – угрожающе прорычал металлический.

Виктор поправил причёску, сделал глубокий вдох – и решительно зашагал вверх по лестнице.

«Не трусь! – уговаривал он себя по пути. – Будь мужчиной!.. Будешь?»

– Буду! – сам себе заявил он – и едва не проткнул пальцем кнопку звонка.

Дверь отворилась так быстро, что Виктор, даже если бы захотел, не успел бы сбежать. На пороге, кутаясь в лёгкий шелковый халатик, стояла и удивлённо моргала глазами Оля.

– Витя?.. Какими судьбами?

– Да вот... Это... Как бы... Ну, в общем... – Виктор почувствовал, что его начинает трясти; он опустил глаза, залился предательским багрянцем, ссутулился, втянул голову в плечи, попятился назад, но вдруг остановился, вскинул подбородок и, подстрекаемый суфлёрскими выкриками ростков мужской гордости, выпалил: – Пришёл вот. Поговорить надо.

– Хорошо. Поговорим, – кивнула Оля. – Заходи.

– Да заходи же, не стесняйся! – повторила она несколько секунд спустя и, видя, что Виктор всё ещё колеблется, за руку втащила его в прихожую. – Разувайся – и проходи на кухню. Я чайник поставлю...

– Ты что будешь пить? – прокричала она уже из кухни. – Чай или кофе?

– Что-нибудь... – промямлил Виктор, сняв туфли и придирчиво разглядывая свои носки.

– Что-нибудь – в смысле «покрепче»? Да?.. У меня коньяк есть. Будешь?

– Буду... Немножко.

Виктор вошел в кухню.

Оля стояла у плиты, спиной к нему, и переворачивала румяные ломтики ветчины на сковороде.

Не отрывая глаз от её спины, Виктор воровским движением схватил со стола бутылку, почти до краёв наполнил стоявший рядом стакан и, в надежде, что это придаст ему смелости, залпом его осушил.

– Что ты делаешь?! – ахнула Оля, обернувшись.

– Извини, пожалуйста... – Мучимый стыдом Виктор не знал, куда девать глаза и руки. – Честное слово... я не алкоголик!.. Просто... – Он замялся, беспомощно огляделся по сторонам и опустился на табурет. – Извини. Сегодня же куплю тебе новую бутылку.

– Да мне не жалко, Бог с тобой, Витька! – обиделась Оля. – Но... ты разве не понял? Не почувствовал ничего?.. Ты не коньяк пил.

Она открыла дверцу подвесного шкафчика, достала с полки бутылку коньяка и поставила её на стол. А бутылку, из которой пил Виктор, от греха подальше спрятала в буфет.

Виктор встревожился не на шутку.

– Слушай, Оль! Я ничего такого, ядовитого, не выпил, случайно?

– Да нет, успокойся. Обычное растительное масло. Рафинированное...