Фрактальный принц

Врассвете губернии мы падаем и горим. Ослепительная белизна Охотника рассеялась, а я ещё существую. Я чувствую странную лёгкость, словно с моей спины сняли непосильную ношу. Я уже готов рассмеяться, как вдруг вижу сапфировые когти, в которые дикий код превращает мои руки. Компоненты Охотника погибли, не выдержав столкновения с атмосферой Земли, и дрейфуют вокруг, словно высохшие насекомые.

«Перхонен» пытается замедлить падение при помощи крыльев. Но они загораются и отрываются.

– Прости, – шепчу я. – Я был не прав.

И я тоже, отвечает корабль.

Дикий код уже повсюду. Системы корабля забиты белым шумом. Корпус изгибается и сворачивается, словно бумага в огне. Земля тянется к нам гигантской рукой.

Вокруг меня порхают бабочки. В кабине жарко, и мотыльки один за другим вспыхивают крошечными искорками пыли.

Сгоревшие аватары складываются в лицо, увиденное мной в вире тигра, прекрасное лицо девушки с белой как снег кожей.

Тебе всегда удаётся выбраться, Жан, говорит она. Скажи ей, что я люблю её. Позаботься о ней. Ради меня. Обещай.

– Я обещаю.

Она целует меня и исчезает. Я закрываю глаза.

Раздаётся грохот, заполняющий всё вокруг, а потом остаётся только чернота.

Вокруг меня вьются светящиеся змеи, они сплетаются друг с другом так, что невозможно разобрать, где заканчивается одна и начинается другая. Змеи старые. Со множеством лиц. И я узнаю их, вернее, их узнаёт часть моего существа. Принц-цветок.

Здесь девочка из вира предков. Она снимает маску и целует меня в лоб.

С возвращением, братец.

– Негодяи! – кричу я. – Почему вы не спасли «Перхонен» тоже? Она заслуживала этого больше, чем я.

Мы не в состоянии её увидеть. Мы видим только себя.

В её голосе звучит взрослая печаль.

– Проклятье. Это несправедливо.

А когда было справедливо? Это неважно. Мы вернёмся к Отцу и навеки останемся с ним.

Старик во мне хочет сказать «да». Снова стать Принцем Историй. Но что-то тянет обратно. «Перхонен». Я дал слово.

Я выполняю свои обещания.

Мне кажется, что одновременно я нахожусь где-то ещё. Я помню, как читаю книгу в камере. Помню, как открывается дверь. Тогда я был рождён. Существо, произведённое из «Хрустальной пробки»[33], мальчик из пустыни и древний бог.

Пойдём с нами, брат. Пойдём с нами.

– Моё имя Жан ле Фламбер, – произношу я. – И нам пора заняться делами.

Я улыбаюсь Таваддуд.

– Мне очень жаль, – говорю я. – Я втянул тебя в неприятности. Я постоянно этим грешу.

К её чести надо отметить, что она мгновенно реагирует на моё неожиданное появление.

Таваддуд Гомелец, любовница монстров.

– Если ты действительно хочешь загладить свою вину, найди способ спасти мой город, – отвечает она.

– Чен использовал существ, называемых Драконами, – объясняю я. – Это весьма радикальная мера. Я думаю, выход всё же можно отыскать. Но тебе он может не понравиться.

Кассар Гомелец окидывает меня взглядом, какой я повидал у многих отцов.

– Сейчас моя дочь говорит от имени нашего народа, – произносит он, опуская руку на плечо Таваддуд. – Решать ей.

– В этом случае может потребоваться… трансформация.

– Сделай это, – просит Таваддуд. – Зото Гомелец ответил отказом. Мы согласны. Все.

Я формулирую своё желание и передаю его странным существам, которые называют себя моими братьями и сёстрами. Некоторое время они перешёптываются между собой голосами, напоминающими шелест сухого песка. Затем та, что зовётся Принцессой, кивает.

Мир погружается в пучину безумия.

Над Сирром бушует ураган дикого кода. Буря достигает Таваддуд, и она чувствует, как поднимается и растворяется в вихрях джиннов. Глазами богов она видит, как с небес на Землю несутся Драконы, как город превращается в песок.

Аун пришёл в город, забрал все разумы Сирра, превратил их в истории, сжал до размеров семечка, способного расцвести в любом сознании, подарил вечную жизнь в пространстве книги под синей обложкой, вроде «Сказок тысячи и одной ночи». А когда книга закрывается, Таваддуд ощущает близость Аксолотля, и Дуньязады, и своего отца.

Драконы Чена пожирают дикий код и джиннов, и всё, что образует плоть Ауна. Но есть на Земле одно место, куда им не добраться.

И, как выясняется, его не напрасно назвали Потерянным аль-Джанна Пушки.

Термоядерное взрывное устройство мощностью сто пятьдесят килотонн в центре реактивной массы под гигантской защитной оболочкой из бора. Устойчивый вир внутри стальной пули Вана, снаряда весом в три тысячи тонн с полномасштабным космическим кораблём внутри.

Внутренний вир очень маленький, но истории занимают немного места. А из активных разумов здесь только мальчик по имени Матчек и я. Именно он и придумал дизайн. Это книжный магазин, просторный и светлый, с удобными стеллажами и уютными уголками для чтения.