«Фрам» в полярном море

15 сентября лед настолько развело, что между нами и Большим торосом образовалось целое море. На следующий день лед опять был неспокоен, и пришлось всерьез думать о перевозке на судно вещей, которые все еще лежали на Большом торосе. Перед обедом я пошел к торосу поискать подходящую дорогу и нашел очень хорошую. Но когда мы несколько часов спустя тронулись туда на нартах, оказалось, что вокруг наших «владений» образовалось много открытых полыней, от поездки пришлось отказаться. Только 23-го и 24-го удалось привезти вещи и сложить их на льду неподалеку от судна. Нарты с окованными нейзильбером полозьями скользили отлично, но на деревянных полозьях шли тяжело. Кое-где пришлось подправить дорогу. Когда принялись, наконец, за перевозку, дело пошло довольно быстро.

Весь сентябрь и октябрь почти беспрерывно происходили подвижки льда; во всех направлениях возникали новые полыньи; некоторые подходили вплотную к судну; часто бывали сжатия. Зимняя гавань наша оказалась превосходной; внутри бухты, где стоял «Фрам», сжатия не особенно беспокоили благодаря окружающему молодому льду, давление которого на судно было невелико; он легко ломался, и обломки нагромождались друг на друга или набивались один под другой, тогда как самые жестокие удары принимали рога полумесяца – мощные ледяные мысы бухты.

Несколько раз казалось, что «Фрам» еще освободится, прежде чем зима прочно и верно скует его своими холодными цепями. 25 октября, например, лед в ближайшей полынье настолько развело, что судно от ахтерштевня и до переднего края фок-ванта оказалось на чистой воде; но потом лед сжало и он снова сковал судно. Самый сильный нажим льда был у нас 26 и 27 октября, но и тогда он оказался мало чувствителен для судна. Зимой сжатия были неприятны из-за оглушительного шума, который сопутствовал давлению льда на борта судна. Совсем другое дело летом: лед в эту пору отличается большой вязкостью и эластичностью и сжатие проходит тише и спокойнее.

После 1 ноября наступил более спокойный период; напор льда почти совсем прекратился, мороз крепчал, ветер дул с востока. Оставшуюся часть года судно несло с равномерной скоростью на северо-запад.

Что касается дрейфа, то он в течение всей осени подвергал наше терпение тяжелым испытаниям. При господствовавших западных ветрах нас непрерывно гнало на восток, и мы тщетно со дня на день ждали перемены. Единственно, что поддерживало наши надежды, это то, что если и относило назад, то во всяком случае медленно, очень медленно. Даже свежий западный ветер, дувший несколько дней подряд, не смог отнести нас настолько далеко, чтобы при хорошем попутном ветре в течение двух-трех дней мы не только вернули утраченное, но еще и наверстали немного.

22 сентября исполнилась вторая годовщина с того дня, как «Фрам» вмерз в лед; событие это отметили небольшим пиром. Мы имели все основания быть довольными дрейфом последнего года, так как продвинулись вперед на расстояние, почти вдвое большее, чем за первый год. Если так будет продолжаться, отпадут все сомнения; мы освободимся из ледового плена осенью следующего, 1896 г. Теперь присоединился еще и хороший зимний дрейф, продолжавшийся непрерывно до самого конца года; с 22 сентября до конца первой недели января мы продрейфовали с 82°05 до 41°41 восточной долготы, т. е. прошли расстояние, равное примерно 217 морским милям, в какие-нибудь 3,5 месяца – примерно 2 морские мили в сутки. Координаты дрейфа видны из следующей таблицы:

11 октября мы вытащили лаглинь и сделали для него во льду новое отверстие сразу позади кормы. Прежде лаг имел длину всего в 100 м, теперь мы поставили 300 м.

С середины сентября мороз стал постепенно возрастать. Следующие данные показывают это:

Впрочем, последние три месяца 1895 г. погода стояла превосходная: небо на большей части было ясное, ветры слабые и умеренные. Только несколько раз – 29 октября, 11, 26 и 27 ноября – ветер дул с штормовой силой, со скоростью до 15 м/с.

В начале сентября течь «Фрама» опять усилилась, приходилось ежедневно откачивать воду. Но с 23-го течь стала уменьшаться, и ко второй неделе октября в машинном отделении вода перестала показываться. Лишь в главном трюме все еще сохранялась маленькая течь, но вскоре и она прекратилась, так как вода обратилась в лед.

С прекращением течи мы продолжали заниматься всякого рода судовыми работами, скалыванием и выбрасыванием льда из трюмов, чисткой, уборкой и тому подобным.

Лишь 23 сентября состояние льда позволило приступить к переброске вещей с Большого тороса. Путь в этот день был замечательно хорош для нарт с нейзильберовыми полозьями; деревянные полозья, напротив, шли туго. Мы немного подправили дорогу, и поэтому перевозка проходила сравнительно легко и быстро. На судно было доставлено в общей сложности 36 ящиков с собачьими сухарями (пеммиканом) и 4 бочки керосина. На следующий день перевезли остальное и все сложили на льду рядом с судном.