«Фрам» в Полярном море

Ни малейшего удовольствия вылезать из палатки и вновь приниматься за тяжелый дневной труд. Лежу и думаю о том, как прекрасно в Норвегии теперь, в июне, когда над фьордами, горными высотами и зелеными лесами высоко сияет солнце… И там… Но когда-нибудь вернемся же мы вновь к этой жизни! Она станет для нас тогда такой бесконечно прекрасной, как никогда».

«Среда, 12 июня. Становится все хуже и хуже; вчера почти не сдвинулись с места, прошли всего какую-нибудь милю. Нас задерживают и отвратительный путь по неровному льду, через полыньи, и мерзкая собачья погода. Снег, правда, покрылся настом, и нарты скользят по нему легко, пока держатся на поверхности этой хрупкой корки, но стоит им проломить ее, что случается постоянно, и нарты застревают, словно пригвожденные. Этот наст – очень тяжелое испытание для собачьих лап.

Они то и дело проваливаются глубоко в снег между торосами, и беднягам приходится как бы плыть по снежной слякоти. Все же кое-как движемся вперед. Нас останавливают полыньи, но переправляемся и через них. Одну, самую последнюю и самую страшную, преодолели по мосту, который соорудили, согнав к самому узкому месту небольшие льдины. Потом началась подлейшая метель: повалил тяжелыми хлопьями мокрый снег, и этому отвратительному снегопаду, казалось, не будет конца. Ветер тоже крепчал. Найти дорогу в лабиринте торосов и полыней просто немыслимо.

Вымокли, как выкупанные вороны. Путь становится непроходимым, нарты упорно застревают в мокром снегу, который налипает толстым слоем на полозья и сбивается огромными комьями. Едва ли оставался иной выход, как отыскать возможно скорее место для лагеря, поставить палатку. Не имело смысла мучить дальше себя и собак в такую погоду, когда все равно не продвинуться вперед. Вот мы и сидим тут, не зная, в сущности, как быть.

Каков сегодня путь, я еще не могу сказать, но думаю – не лучше вчерашнего. Никак не могу решить, что делать: пробовать продвинуться хоть на сколько-нибудь вперед или же отправиться на охоту и попытаться добыть тюленя? К несчастью, здесь, в этих льдах, водится, по-видимому, не так-то много тюленей; по крайней мере, за последние дни не видали ни одного. Быть может, лед здесь слишком мощный и сплоченный.

Вообще по характеру льда эти места резко отличаются от тех, по каким мы шли последнее время. Будучи далеко не таким ровным, он больше покрыт молодыми и старыми торосами, вдобавок иногда довольно большими, хотя с виду этот лед все-таки не старше одной зимы; попадаются, впрочем, отдельные и более старые глыбы. Лед этот, по-видимому, побывал у берегов земли, так как на нем часто попадаются глина и ил, особенно среди торосов недавнего образования.

Иохансен, выходивший из палатки, говорит, что на юге видна все та же синеватая полоса. А нам никак до нее не добраться! Но хорошо, что она остается для нас неизменной целью. Вновь и вновь встает она перед нами, прекрасная в своей далекой синеве. Для нас это цвет надежды и радости».

«Пятница, 14 июня. Итак, сегодня ровно три месяца, как мы покинули «Фрам». Четверть года блуждаем мы по этой ледяной пустыне и все еще остаемся в ней. Я не представляю больше, когда придет конец этому; могу лишь надеяться, что он не так далек, пусть кончится чем угодно, открытой водой или сушей, Землей Вильчека, Землей Зичи[318], Шпицбергеном или любой другой землей – все равно!..

День вчера выдался не такой уж скверный, как я ожидал. Мы подвинулись бы порядочно, если бы переход, составивший едва ли больше двух миль, не длился так долго. Мы довольны, принимая во внимание время года. Собаки не в силах были одни тащить нарты; если около них не было кого-нибудь из нас, они останавливались на каждом шагу.

Оставалось только проходить один и тот же путь трижды: я отправлялся на поиски дороги, Иохансен тем временем протаскивал по моему следу нарты вперед, сколько мог, – сначала мои, потом возвращался за своими, тем временем и я возвращался и сам тащил свои нарты до того места, до которого разведал путь.

Затем та же история повторялась снова. Подвигаемся не быстро, но все же продвигаемся, а это уже кое-что значит. Лед, по которому идем, никак нельзя назвать хорошим. Он по-прежнему довольно мощный и старый, с расходящимися во все стороны буграми и торосами, без единой приветливой равнины. Пройдя некоторое расстояние, попали в область сильно битого льда, небольшие глыбы некогда огромных торосов перемежались широкими полыньями, заполненными ледяной кашей и мелкими осколками.