Франческа

После долгого, томительного ожидания открылась дверь в кабинет доктора Нулана на втором этаже. Он был одет в кофту горчичного цвета и коричневые брюки, которые показались мне не совсем чистыми. Волосы всклокоченные, словно он только что встал с постели.

— Как хорошо, что ты пришла, — сказал он, провожая меня внутрь. — Твои родители очень волнуются за тебя, Франческа.

— Вам тоже здравствуйте, — ответила я.

В его кабинете висело тяжелое облако табачного дыма. Я устроилась на диване с зеленой плюшевой обивкой. Сам доктор Нулан сел за письменный стол. Думаю, он садился так для того, чтобы делать записи, а также для того, чтобы создать определенное пространство.

— Мне сказали, что ты плохо себя чувствуешь, — произнес доктор Нулан. — Что положение стало совсем серьезным.

— Это был крик о помощи, — ответила я, кивнув на свои руки.

— Да, так обычно и говорят.

Доктор Нулан закурил трубку.

Мне так хотелось попросить его открыть окно. Что это за доктор, который курит в помещении, перед носом у своих пациентов?

— Расскажи, Франческа, — проговорил он, положив ногу на ногу. — Как получилось, что ты хочешь умереть?

Почему я хочу умереть?

Я порадовалась, что доктор Нулан придерживался того же алгоритма, как и раньше, не давая мне времени ответить, потому что я успела только вздохнуть и пожать плечами, как он продолжил сыпать бесконечными вопросами. Нахожу ли я существование бессмысленным? Утратила ли я веру в будущее? Сплю ли я плохо по ночам?

— Мне кажется, у тебя депрессия, — заявил доктор Нулан, когда мне удалось кратко ответить на некоторые из его вопросов.

— Неужели? — переспросила я.

Доктор Нулан, похоже, не уловил иронии в моем голосе, потому что он только кивнул и добавил, что после того, что я ему рассказала, он совершенно уверен в своих выводах. Все это в сочетании с попыткой самоубийства говорит само за себя. У меня серьезная депрессия.

— Это был крик о помощи, — повторила я.

— Да, если ты предпочитаешь так это называть, — кивнул доктор Нулан. — Но мы услышали тебя, Франческа. Мы услышали твой крик о помощи.

— Как хорошо, — проговорила я. — Как хорошо, что вы все такие чуткие.

— Ты когда-нибудь думала над тем… — доктор Нулан сделал очередную затяжку, — над тем, чтобы развить свой талант, чтобы он перевесил деструктивную сторону. Ведь ты талантлива, Франческа, ты отдаешь себе в этом отчет?

— Даже не знаю. Я не чувствую себя ни особо деструктивной, ни талантливой.

Так и было. Все мое детство люди, окружавшие меня, постоянно говорили о том таланте, который якобы скрывался за всякими моими особенностями. От этих разговоров мне всегда становилось не по себе, ибо в глубине души, подозреваю, я глупее, чем большинство людей. Возможно, мне удается довольно легко делать выводы и истолковывать намерения и настроение других людей (хотя папа всегда говорил, что не стоит переоценивать эту мою способность), но когда речь идет о реках, морях и горах, старых философах, королях и теориях, у меня нет шансов. Я могу вызубрить это к контрольной и правильно ответить по всем пунктам (во всяком случае, раньше точно могла), но потом все это словно тает в тумане. Я понятия не имею, где расположены страны. Случалось, я думала, что Мехико находится в Европе, а Лиссабон — столица Австрии. Но самое неприятное во всех этих разговорах было то, что меня они вгоняли в стресс. Ведь это такое расточительство! Талант совершенно бесполезен, если он достался человеку, не способному сделать из него ничего стоящего.

— Видимо, мне все же не хватает таланта, чтобы извлечь максимальную пользу из своей ситуации, — ответила я. — Иначе я давным-давно бы это сделала.

— Еще отнюдь не поздно, — проговорил доктор Нулан, соединяя кончики пальцев. — У тебя впереди много времени.

Это прозвучало как угроза.

— Как ты смотришь на будущее?

— Сейчас я не в состоянии ни думать, ни говорить о будущем, — ответила я, чувствуя, что это истинная правда.

Я бесконечно устала от будущего.

— Но до того, как ты стала плохо себя чувствовать, как выглядели твои мечты о будущем?

Моя жизнь. Какой бы она ни вышла, все равно все кончится катастрофой. Мне вспомнилась моя любимая книга — «Под стеклянным потолком» Сильвии Плат. Эту книгу дал мне Поль, убежденный, что я ее полюблю, — и он оказался совершенно прав. Сейчас мне пришел на ум один из моих любимых эпизодов в этой книге, где Эстер Гринвуд приходит к выводу, что бесполезно путешествовать, потому что саму себя она всегда возит с собой.

Потом мы перешли на моих родителей, мою злость — то, что я не могу их простить. Доктор Нулан сказал, что я должна попробовать — если не ради них, то ради себя самой.

Я уставилась на стену за спиной доктора Нулана, на все дипломы, которыми он ее украсил, и подумала, как ничтожны образование и все премии и звания, если человек не понимает даже такой прописной истины: есть вещи, которые не прощают.

Доктор Нулан попросил меня рассказать о трагическом событии, которое случилось с моим парнем. Да, мои родители кратко ввели его в курс дела.