Франкенштейн: Мёртвый город

Мистер Лисс не выглядел таким же ужасным, как в этот день раньше. Его коротко стриженные серые волосы ещё торчали во все стороны, как будто были шокированы всеми этими нездоровыми мыслями в его голове. Лицо его было сморщенным, словно он глубоко вгрызся в лимон, глаза – опасно-голубыми, как язычки газового пламени, клочки сухой кожи свисали с его надтреснутых губ, а зубы были серыми. Он выглядел так, как будто мог прекрасно обходиться без еды и воды, и именно поэтому у него появилось раздражение к процессу еды. Но какая-то часть ужасного его покинула. Иногда он мог почти нравиться.

Намми никогда не злился. Он был слишком туп, чтобы злиться. Это одна из самых лучших вещей, когда ты по-настоящему туп, настолько туп, что тебя даже не могут заставить ходить в школу: ты просто не мог думать о чём-либо настолько сильно, чтобы на это злиться.

Они с мистером Лиссом были странной парой, как странные пары в некоторых фильмах, которые смотрел Намми. В тех фильмах парни из странных пар всегда были полицейскими, один из них спокойный и хороший, другой – ненормальный и смешной. Намми и мистер Лисс никоим образом не были полицейскими, они и правда сильно отличались друг от друга. Мистер Лисс был ненормальным и смешным, исключая только то, что он не был таким уж смешным.

Намми было тридцать, а мистер Лисс, должно быть, был старше, чем кто-либо из ещё живых. Намми был коротеньким и толстым, круглолицым и веснушчатым, а мистер Лисс, казалось, состоял большей частью из костей, хрящей и толстой кожи с миллионом складок на ней, как какая-нибудь видавшая виды старая кожаная куртка.

Иногда мистер Лисс был настолько интересным, что невозможно было перестать на него смотреть, как в кино, когда маленькие красные цифры ведут обратный отсчёт на часах, прикреплённых к бомбе. Но иногда пристальный взгляд на него в течение длительного времени мог утомить, и ты вынужден был отвернуться, чтобы дать глазам отдых. Снег был мягким и холодным на вид, плывущим вниз через темноту, словно крошечные ангелы в белом.

– Снег по-настоящему прелестный, – сказал Намми. – Прелестная ночь.

– О, да, – ответил мистер Лисс, – это волшебная ночь, захватывающая красота, куда ни глянь, прелестнее, чем все самые прелестные из прелестных когда-либо бывших рождественских ночей – за исключением ненасытных извергов-марсиан, заполонивших город, которые едят людей быстрее, чем дробилка перемалывает чёртов картофель!

– Я не забыл про них, марсиан, – возразил Намми, – если они это они. Но ночь прелестна всё равно. Так что ты хочешь делать, ты хочешь выехать за город, может, увидеть полицейских и блокпост там?

– Они не полицейские, мальчик. Они монстры, притворяющиеся полицейскими, и они будут там до тех пор, пока не съедят всех в городе.

Несмотря на то, что мистер Лисс вёл медленно, иногда задняя часть машины юлила или её заносило к одному из бордюров. Он всегда возвращал контроль до того, как они во что-нибудь врежутся, но им уже нужна была цепь на колёса или зимние шины.

Если мистер Лисс украдёт другую машину, с цепями на колёсах, и если Намми пойдёт с ним, зная с самого начала, что она была украдена, он, возможно, сам превратится в вора. Бабушка воспитала его так, что плохие вещи, которые он сделал, пристыдят её перед лицом Господа, где она находилась сейчас.

Намми сказал:

– Ты на самом деле не узнаешь, что монстры-полицейские всё ещё там, пока не посмотришь.

– Я знаю, будь уверен.

– Откуда ты знаешь?

– Потому что я грёбаный гений, – сказал мистер Лисс, брызгая слюной, сдавливая руль так сильно, что суставы пальцев выглядели острыми, как ножи. – Я просто знаю вещи, мой мозг такой чертовски большой. До этого в тюрьме этим утром мы не были знакомы даже пары минут, а я уже знал, что ты тупой, так ведь?

– Это правда, – согласился Намми.

По поперечной улице перед ними с юга на север проехала полицейская машина, и мистер Лисс сказал:

– Это нехорошо. Мы никогда не выберемся из города на машине. Нам нужно найти другой способ.

– Возможно, мы сможем выбраться тем же способом, каким попали внутрь. Я всегда хотел прокатиться на поезде.

– Холодный пустой товарный вагон – не такое уж шикарное развлечение, как звучит. В любом случае, они захватят железнодорожное депо.

– Ну, летать мы не можем.

– Ох, я не знаю, – сказал мистер Лисс. – Если твой череп такой пустой, каким кажется, я мог бы привязать к твоим ногам корзину, подуть горячим воздухом в твой нос и отправить отсюда, как если бы ты был большим старым воздушным шаром.

С квартал или около того Намми думал об этом, пока старик включал стеклообогреватель и пока лобовое стекло, начавшее затуманиваться по краям, снова становилось чистым. Затем сказал:

– Это не имеет смысла, если это не просто твоя подлость.

– Возможно, ты прав.

– Я не понимаю, почему ты должен быть таким подлым.

– У меня это хорошо получается. Человеку нравится делать что-то, в чём он хорош.

– Сейчас ты для меня не такой подлый, каким был поначалу, когда мы только встретились.

Помолчав, мистер Лисс сказал: