Франкенштейн: Мёртвый город

– Ну, Пичез, во мне есть хорошее и плохое. Никто не может быть на сто процентов хорошим круглые сутки.

Мистер Лисс иногда называл его Пичез[5]. Намми не знал, почему.

– Пару раз, – заметил Намми, – у меня даже проскакивала мысль, что мы, возможно, станем друзьями.

– Мне не нужны никакие друзья, – сказал мистер Лисс. – Ты возьмёшь «клинекс»[6] и выпустишь эту мысль из своей головы прямо сейчас. Высморкаешь, как сопли. Я одиночка и отшельник. Друзья только отягощают человека. Друзья – это люди, которые обязательно станут врагами. В этом мире нет ничего хуже, чем дружба.

– Бабушка, она всегда говорила, что дружба и любовь – это всё, что есть в жизни.

– Ты только что мне напомнил одну вещь, которая хуже, чем дружба. Любовь. Ничего не сломает тебя быстрее, чем любовь. Это яд. Любовь убивает.

– Я не понимаю, каким образом это может быть правдой, – сказал Намми.

– Но это правда.

– Нет, не правда.

– Не называй меня лжецом, мальчик. Я вырывал горло у людей, которые называли меня лжецом. Я отрезал им языки и жарил с луком на завтрак. Я опасный сукин сын, если меня рассердить.

– Я не сказал, лжец. Ты просто неправ в отношении любви, просто не прав, и всё. Бабушка любила меня, и любовь меня никогда не убивала.

– Она умерла, не так ли?

– Её убила не любовь, это была болезнь. Если бы я мог забрать её рак в себя и затем умереть за неё, я бы умер сейчас, и она была бы живой сейчас с тобой.

Они ехали минуту в тишине, а затем мистер Лисс сказал:

– Ты не должен всегда меня слушать, мальчик, или воспринимать то, что я говорю, серьёзно. Не всё, что я говорю, гениально.

– Возможно, большинство, но не то, что ты сказал прямо сейчас. Знаешь, что? Возможно, мы можем поехать на мотосанях.

– Можем что?

– Знаешь, как бы снегоход.

Мистер Лисс аккуратно подрулил к бордюру и остановился.

– Мы можем отправиться по бездорожью. Но достаточно ли для этого снега? Где-то дюйм толщиной.

– Глубже, чем дюйм, – сказал Намми, – и ещё быстро прибавляется.

– Где мы можем взять снегоход?

– Люди, у людей они есть по всему городу. И ещё есть место со снегоходами, где они продают их на Беатрэк, 25.

– Очередная чёртова улица с медведем в названии. Кто бы ни называл улицы в этом захолустном городишке, у него такое же богатое воображение, как у пня.

– Как я уже сказал, там стадо медведей в основной части территории. У нас нет ни тигров, ни зебр, чтобы назвать ими наши улицы.

Старик сидел тихо около двух минут, просто наблюдая за снегопадом, как будто бы решил, в конце концов, что он прелестный. Это молчание для мистера Лисса было долгим, он всегда имел что сказать по любому поводу. Намми обычно хорошо чувствовал себя с людьми, которые молчали между собой, но это долгое молчание мистера Лисса было немного беспокойным, потому что заставляло Намми интересоваться, что он задумывает.

Наконец, мистер Лисс сказал:

– Пичез, ты действительно знаешь кого-нибудь, у кого есть снегоход?

– Знаю парочку.

– Например?

– Например, Боз.

– Боз?

– Офицер Барри Бозмен. Люди зовут его Бозом. Он гоняет по бездорожью круглый год на одной штуке или на другой.

– Офицер?

– Он полицейский. Он много смеётся. Он заставляет тебя чувствовать, что ты хорош, как никто другой.

– Он мёртв, – сказал мистер Лисс резко. – Если он полицейский, они убили его и заменили одним из своих двойников.

Намми должен бы знать, что Боз мёртв, потому что даже шеф полиции Рафаэль Джармилло был одним из пришельцев, так что каждый полицейский был непременно тоже одним из них. Вся настоящая полиция была мертва и съедена, как случилось этим утром со всеми людьми в тюремных камерах рядом с той, из которой Намми и мистер Лисс бежали.

Бабушка всегда говорила, что не имеет значения, насколько что-либо печально, всё равно нужно держать в голове мысль, что ты будешь снова когда-то счастлив, и ты должен идти дальше. Идти дальше важно, говорила она, идти дальше и быть счастливым, делать правильные вещи, потому что если ты продолжал достаточно долго и был достаточно счастливым, делал достаточно часто правильные вещи, то будешь жить вместе с Богом. Но бог очень не любит лодырей.

– Он женат? – спросил мистер Лисс.

– Кто?

– Проклятие, мальчик, в твоей голове столько незаполненного места, ты должен сдавать его в прокат, между твоих ушей целый чёртовый склад, полный пустых полок. Боз! О ком я ещё бы тебя спрашивал? Боз женат?

– Кику, её голова раздулась, она ушла в тишину, и она просто ужужжала, так что ты никогда не узнаешь.

Мистер Лисс сложил большой костлявый кулак, и Намми вздрогнул, потому что думал, что мистер Лисс собирался его ударить. Но потом старик глубоко вздохнул, раскрыл кулак, похлопал Намми по плечу и сказал:

– Возможно, ты мог бы сказать это снова, но на этот раз на английском.

Озадаченный, Намми сказал:

– Это был английский.

– Скажи это мне на другом английском.

– Я знаю только один вид английского.

Бугристая рука мистера Лисса снова сжалась в кулак, но он всё ещё не ударил Намми. Он поднёс кулак ко рту и некоторое время его грыз, а затем сказал:

– Что за Кику?

– Это миссис Бозмен, как я и сказал. Она была милой японской леди.