Франкенштейн: Мёртвый город

– Ты должен выводить его пописать в первый раз утром, ещё раз около одиннадцати, также после того, как поест, в три тридцать, и четвёртый раз прямо перед сном. Приём.

Сэмми хотел уже ответить, когда Бёрт снова включил передачу:

– Бобби писает четыре раза в день, но редко какает все четыре раза. Какает он обычно три раза в день, так что если на одной из прогулок он не покакает, не беспокойся. Это нормально. Приём.

Сэмми подождал, чтобы убедиться, что Бёрт закончил, и затем передал:

– Четыре раза писает, три раза какает. Понял. Конец связи.

Бёрт не закончил.

– Просто чтобы убедиться, что ты понял всё правильно, скажи мне, какой кролик его любимый. Приём.

– Светло-зелёный, полностью мягкий кролик, не только уши мягкие, – ответил Сэмми. – Конец связи.

Любой из тех, кто был настроен на этот канал «Токэбаута», мог слышать их переговоры. Устройство запищало до того, как Сэмми успел убрать его, и Ральф Неттлз сказал:

– Хорошо то, что тебе не надо приютить меня, Сэмми. С этой простатой мне приходится писать каждые полчаса. Конец связи.

Сэмми подождал перед тем, как снова засунуть рацию в карман куртки.

Как будто кто-то открыл дверь на небесах, подул бриз, чтобы разогнать спокойствие. Снег, казалось, пошёл быстрее, что было, наверное, иллюзией. Вместо того, чтобы кружиться в вальсе с воздухом, снежинки спешили пролететь через темноту яркими косыми кусками пряжи в свете ламп автостоянки.

Тотчас же воздух стал холоднее, чем прежде, и Сэмми засунул руки в лёгких перчатках, сжатые в кулаки, в карманы.

Глава 42

Джоко собирался напортачить. Не знал, когда. Не знал, как. Но Джоко напортачит, потому что он Джоко.

Он сидел на полу. За журнальным столиком в гостиной. Надев одну из своих четырнадцати шапок с бубенчиками. Не хакерскую шапку. Это была шапка «не-дайте-мне-напортачить». Она никогда прежде не работала. Но должна была сработать на этот раз. Просто обязана.

Эрика сидела на стуле перед камином. Она улыбалась ему.

Джоко не улыбался. Так как в прошлом он был опухолью, теперь монстром, его улыбка была ужасной. Он убедился на собственном горьком опыте, насколько ужасной может быть его улыбка.

Эрику она не пугала. Эрика его любила. Она была его матерью, приёмной. Но его улыбка пугала всех остальных. Потом они визжали или бросали камни, или били палками или вёдрами, или заталкивали в печь и пытались запечь до смерти, или стреляли в него, или пытались сжечь на костре, или бросали в загон с тремя большими голодными свиньями, или буквально кидали его под автобус, или пытались задушить иудейским молитвенным покрывалом.

Не улыбайся. Не улыбайся.

На полу с другой стороны от журнального столика на коленях стояла его новая подруга. Крисси.

На несколько дюймов выше среднего гнома, Джоко был почти всех ниже. Он не был ниже пятилетней Крисси. Он был здесь большим ребёнком. Статус. Это было для Джоко на первом месте. Большой ребёнок. Ответственность своего положения тяготила Джоко. Он боялся, что вспотеет.

На столе стояли две чашки и блюдца. Небольшая тарелка, на которой лежали четыре, выглядевшие обычными, печенья и шесть кубиков сахара. Две ложки. Две причудливых льняных салфетки с вышитыми красными розами, из которых Джоко нравилось бы делать шапки по воскресеньям. И чайник.

Крисси сказала:

– Как это прелюбезно с Вашей стороны, что пришли посетить нас, Принцесса Джозефина.

Удивлённый – маленькие колокольчики зазвенели – Джоко посмотрел вокруг. В поисках принцессы. Члена королевской семьи. Он никогда прежде не встречался с членами королевских семей. Возможно, ему требовалась другая забавная шапка. Возможно, ему нужны были туфли. Но никто новый в комнату не вошёл.

Когда он поднял голову и посмотрел на Крисси, сбитый с толку, она сказала:

– Теперь ты должен сказать: «Как это прелюбезно с Вашей стороны, что пригласили меня, Принцесса Крисси».

Совсем поражённый, Джоко сказал:

– Ты принцесса?

– Я принцесса Монтаны. Мой отец – король.

– Ого, – сказал Джоко. Он начал потеть. Совсем чуть-чуть. Ушами.

– А ты, – сказала Принцесса Крисси. – Принцесса дальнего королевства Джозефина.

– Я Джоко.

– Это чай с принцессами. Принцесса Джоко – звучит глупо. Ты должен быть Принцессой Джозефиной.

Джоко причмокивал губами, размышляя об этом.

– Ты имеешь в виду, подменить её, потому что она в последний момент не смогла сделать этого?

– Да, конечно.

Джоко спросил:

– Почему настоящая Принцесса Джозефина не смогла этого сделать?

Принцесса Крисси пожала плечами.

– Возможно, она встретила красивого принца, и они собираются пожениться.

– Или, возможно, – сказал Джоко, – страшная инфекция поразила королевство её отца.

Принцесса Крисси нахмурилась.

– Что это… за вещь, которую ты только что сказал?

– Страшная инфекция. Эпидемия. Ужасная уродская болезнь. Твой нос может сгнить, твои уши, как проказа. Язык может стать чёрным и высохнуть. Тысячи умерших. Ещё тысячи поражены, сломаны и покалечены ради жизни. Тела нагромождаются в сточных канавах. Массовые могилы. Катастрофа.

Она покачала головой.

– Нет. Это красивый принц. Теперь ты это скажешь, и мы можем продолжать?