Франклин Рузвельт. Человек и политик (с иллюстрациями)

В середине 1942 года Рузвельт учредил Агентство военной информации (АВИ) во главе с талантливым журналистом и радиокомментатором Элмером Дэвисом. В начале следующего года, после того как выявились разногласия по вопросам психологической войны между АВИ и Агентством стратегической войны, президент решил передать в ведение АВИ все внутренние и внешнеполитические информационные и пропагандистские программы, кроме латиноамериканских. Позднее Шервуд был назначен главой зарубежной службы АВИ. Внутренняя служба агентства, которую возглавлял ряд поспешно сменявших друг друга директоров, встретила резкую оппозицию со стороны конгресса. Раздраженная памфлетами АВИ, особенно трактовкой антиинфляционных мер, обсуждением темы участия негров в войне, а также серийным выпуском карикатур, раскрывающих героическую историю Верховного главнокомандующего, палата представителей немедленно аннулировала внутреннюю службу и затем нехотя позволила сенату спасти ее. Под деликатным руководством Дэвиса пропагандистские усилия АВИ приобрели координацию и целеустремленность, но кое в чем сохранялись недостатки и слабости. Дэвис считал свои личные отношения с президентом радушными, но неудовлетворительными на ведомственном уровне. Он даже подумывал во время взрыва эмоций вокруг Бадольо об отставке. Тем не менее, когда дым рассеялся, выяснилось, что причиной инцидента стало недопонимание стратегии политических действий президента.

Был еще один источник тревоги по поводу пропагандистской войны. Разумеется, Рузвельт со своим даром политического влияния придал пропагандистской деятельности необыкновенный размах и силу. Британский эксперт Ричард Кроссмэн считал речи президента и Черчилля наилучшими примерами для пропагандистов. Проблема заключалась в разрыве между высокими принципами и каждодневными ситуациями и возможностями. В то время как многие комментаторы, например, выступали за безусловную капитуляцию как выражение решимости и единства Объединенных Наций, на практике этот принцип не соблюдался в полной мере. Так, пока в голову людей вбивали тезисы о важности безоговорочной капитуляции, союзное командование шло на уступки — как в случае с первоначальными условиями прекращения огня Италией, выдвинутыми Эйзенхауэром. Это подрывало основную доктрину.

Ослаблять и подавлять моральный дух населения враждебных государств; возбуждать надежды свободы и поощрять движение сопротивления в оккупированных странах; завоевывать симпатии простых людей и тем самым влиять на руководство в нейтральных странах; противодействовать попыткам противника расколоть Объединенные Нации; содействовать пониманию в союзных странах идеалов и политики США — вот в чем состояли главные цели политической борьбы администрации. Ее идеи распространялись по радио, в фильмах, листовках, плакатах, через газеты и прочие средства массовой информации. Противник проявлял такую же активность и на более профессиональном уровне. Гитлер пришел к власти как искусный пропагандист; понимал тесную связь между пропагандой и организацией; пришел к выводу, что большинство людей «по натуре женственны» и движимы больше чувством, чем логикой; настаивал на простоте пропаганды, «потому что люди мыслят примитивно»; не верил, считает З.-А.-Б. Земан, «в отличие от Джефферсона, что люди состоят из индивидов, способных определять свои политические судьбы...». А в Геббельсе он нашел блестящего и неутомимого оратора.

Для нацистской пропаганды Рузвельт и его богатые, сытые соотечественники стали излюбленными мишенями. Немецкие студенты Высшей политической школы, готовившей специалистов по пропаганде, оттачивали свое мастерство в первые месяцы войны на полемике с содержанием выступлений по радио и пресс-конференций Рузвельта, его оценками роли Вудро Вильсона, его морализаторством, его наивными сверхупрощениями и более всего его неприязнью к Германии. Согласно ориентировкам для студентов по Рузвельту и общественному мнению США, американцы в принципе последователи Джефферсона, но фактически президент передал контроль над страной лоббистам, профессиональным политикам и прессе. «Сегодня в Соединенных Штатах проповедуют идеи Джефферсона, но на практике следуют Гамильтону: прежде почитали Билль о правах, свободу и равенство, верили в простого человека. Ныне выступают за увековечение неравенства, систематическое насилие правительства над народом в интересах государства и капитала». Во внешней политике, внушали студентам, американцы мечутся между пацифизмом и мессианством, морализаторством и экономическим империализмом.