Франклин Рузвельт. Человек и политик

Черчилль снова пустился в длинные рассуждения о возможностях боевых действий в Средиземноморье. Сталин вновь доказывал, что они лишь подменяют главное второстепенным. Снова Рузвельт поддерживал средиземноморские альтернативы, но выражал опасение, что они отсрочат «Оверлорд». Здесь опять возникла старая проблема эффекта насоса, которого маршал стремился избежать. Президент предложил начать «Оверлорд» не позже середины мая. Черчилль заявил, что не может согласиться на этот срок. Рузвельт выступил за создание специального комитета для рассмотрения данного вопроса. Сталин ворчал: что сделает комитет, когда сами лидеры не способны прийти к единому решению?

– Верят ли сами англичане в операцию «Оверлорд», – спрашивал он, – или только говорят о ней, чтобы успокоить Советский Союз?

Заседание снова закончилось безрезультатно. На этот раз хозяином на вечернем обеде был Сталин. Он позволял себе язвительные замечания в адрес Черчилля, в то время как президент молча наблюдал это. Премьер-министр, говорил Сталин, питает тайную привязанность к Германии; он стремится к полюбовному миру. Черчилль думает, что, раз русские простоваты на вид, они слепы. Позднее, после многочисленных тостов, Сталин вернулся к своей теме. После войны 50 тысяч немцев нужно окружить и уничтожить. Черчилль ответил, что он и его страна против такой резни. Сталин повторил:

– Пятьдесят тысяч должны быть уничтожены.

Здесь в разговор вмешался президент. Он предложил компромисс: расстрелять только 49 тысяч. Эллиотт Рузвельт возразил: по его мнению, это академический спор, солдаты на поле боя позаботятся об уничтожении более 50 тысяч. При этих словах Черчилль встал из-за стола и пошел к выходу из зала. Премьера напутствовали похлопывание по плечу и ухмылка Сталина, уговаривавшего англичанина вернуться.

На следующий день конференция продолжалась. Сталин курил, чертил на прямоугольных листах бумаги геометрические фигуры и делал какие-то записи; говорил тихо, возражал резко. Черчилль сердито поглядывал из-под очков, жестикулировал сигарой, впадал в припадки красноречия. Рузвельт внимательно слушал, оценивал, вставлял замечания, успокаивал. Дебаты шли своим путем, но 30 ноября, на третий день конференции, весы в какой-то момент медленно, но неумолимо стали перемещаться не в пользу Черчилля и периферийных операций. Это происходило по разным причинам: на утренней встрече комитет начальников штабов выдал рекомендации по операции «Оверлорд» наряду с операцией по высадке войск в Южной Франции; Сталин на встрече с Черчиллем тет-а-тет резко заявил премьеру, что провал с десантной операцией через пролив в мае повлечет неблагоприятную реакцию и «ощущение изолированности» в Красной армии; Черчилль надеялся, что если военные усилия в Средиземноморье следует подчинить операции «Оверлорд», то планы в Бенгальском заливе – операциям в Средиземноморье. Проведение операции «Оверлорд» в мае вскоре подтвердили на ленче Тройки (плюс переводчики), а также на третьем пленарном заседании конференции после полудня. Сталин обещал начать в то же время крупное наступление советских войск на востоке.

Вечером Черчилль отмечал в британской миссии свой 69-й день рождения на обеде для тридцати трех персон. Рузвельт сидел справа от премьера, Сталин – слева. За столом царило приподнятое настроение. Рузвельт обучился использовать небольшой бокал вина для дюжины тостов; поднимал бокал в честь короля Георга VI; Черчилль приветствовал Рузвельта как защитника демократии, а Сталина – как великого Сталина. Маршал провозглашал тосты в честь русского народа и производительности американской промышленности, особенно за производство 10 тысяч самолетов в месяц.

– Без этих американских самолетов, – говорил он, – война была бы проиграна.

Закончил он тостом в честь президента. В два часа ночи Рузвельт попросил предоставить ему привилегию произнести последний тост.

– Сегодня здесь много говорили о различных цветах политического спектра, – сказал президент. – Хочется сравнить это с радугой. В нашей стране радуга – символ благополучной судьбы и надежды. В ней много разных цветов, каждый из них индивидуален, но все они составляют прекрасное целое.

Так и с нашими странами. У нас разные обычаи, философия и образ жизни. Каждый из нас строит свои планы в соответствии с пожеланиями и чаяниями своих народов.

Но здесь, в Тегеране, мы доказали, что различные идеалы наших народов могут слиться в гармоничное целое, развиваться в единстве ради нашего общего дела и в интересах всего человечества…