Франкогаллия

В XV главе сочинения, написанного архиепископом Марселя Клодом де Сейселем (известного под названием «Французская монархия»), имеются следующие слова: «на мой взгляд, только во Франции больше писцов, прокуроров, адвокатов и подобных им бродяг, чем во всем остальном христианском мире, если всех прочих удалось бы собрать в едином месте»². Нечто похожее встречается и у Филиппа де Коммина, где он рассказывает о королевском вмешательстве Людовика XI так: «он хотел ввести в королевстве общие кутюмы и единые меры, и чтобы все кутюмы, переложенные на французский язык, были сведены в одну хорошую книгу, дабы покончить с плутовством и грабительством адвокатов, от которых в этом королевстве страдают гораздо сильнее, чем в любом другом, и наши дворяне хорошо это знают»³. Именно так высказался Коммин.

На языке наших предков само слово «парламент» означало «собеседование», собрание многих лиц, прибывших отовсюду, чтобы совместно обсудить общие дела, подобно тому как. В наших старых хрониках назывались всегда парламентами переговоры, которые подписывались или обещались двумя государями или военными предводителями, когда те желали подписать и согласовать вместе условия мира. И по этой-то причине общественный совет сословий на нашем старинном языке и звался парламентом, который имел то могущество и власть, которые мы уже описали выше. И это же название сохранилось вплоть до наших дней в Англии. Томас Уолсингем записал в «Истории Англии» под годом 1287: «в этом году король Англии⁴ отправился в Галлию и, прибыв в Амбуаз, принес оммаж французскому королю⁵ за земли, которые он держал от него в королевстве Франции, прибыл в Париж и присутствовал на собрании парламента, который проводил король Франков».⁶

Филипп де Коммин отметил в первой главе четвертой книге своего сочинения: «король Английский не мог предпринять такой поход, не собрав парламента, который равнозначен штатам»⁷. Собрание представителей сословий Арморики Бретанской всегда называлось именно этим именем. Это можно легко установить по их анналам и, прежде всего по сведениям, приведенным в третьей книге, куда включен текст договора 1230 года между никчемным герцогом Моклером и королем Франции: «подписывая этот договор, герцог пожелал, чтобы в по другим вопросам он обращался бы из своего парламента в парламент Франции, но на заседания только двух палат». Немногим дальше в этих анналах можно прочесть: «с жалобами могут обращаться к парламенту Франции на несправедливые и плутовские решения бретонского парламента»⁸.

Все это также именовалось судом парламента трех сословий, так что благородный адвокат Этьен Офрийе, президент парламента Бордо, свидетельствует в своих комментариях, посвященных судебной процедуре парламента: «конечно же, я заметил, что Бартоло⁹ и другие итальянские доктора права используют это понятие для обозначения общественного совета или же народных собраний в любой области. Ведь в своем трактате, посвященном посольствам, Бартоло писал в десятой главе второй книги: «наместник провинции собирает парламент провинции и там предлагает все, что относится к общественному благу для всех сословий». Далее Бартоло пишет: «следует отметить, что наместник провинции созывает весь парламент провинции. Это не означает, что туда должен отправиться каждый ее житель, но в обязательном порядке делегаты всех городов должны представлять свой город». Джованни де Платеа¹⁰ пишет в книге, на которую мы уже ссылались: «когда что-либо, выходящее за рамки обычных дел, должно решаться для всей провинции, то следует созывать всеобщей совет или парламент. Не каждый житель провинции направляется туда, но предполагается, что от города прибудут делегаты или синдики, представляющие весь город. На этом-то собрании или парламенте и должны, как предполагается, быть предложены здоровые и полезные советы»¹¹. И Лука делла Пенна записал: «способ принятия предложений на общественном совете или же парламенте — именно тот, который требуется, если должно предлагаться мудрое и полезное решение»¹².

И Бюде писал по поводу «Пандектов»: «тем не менее, я с трудом могу поверить в сомнительное утверждение, будто бы происхождение Парижского парламента восходит к тем судебным собраниям, где некогда принцы по обыкновению присутствовали и председательствовали на них, поскольку они никогда не объявлялись только в одном, строго определенном месте или же в одно и то же установленное время. И можно с уверенностью считать, что парламенты не были связаны с каким-то точно установленным центром, подобно тому, как это было с верховным (pretorium) советом государя»¹³.