Франкогаллия

Мне хорошо известно, о светлейший государь, что уже шестнадцать лет [прошло с тех пор], как всемилостивейший Господь доверил Вам и Вашей мудрости значительную часть немецкого Рейнланда. И за это время сложно было добиться тишины и спокойствия, которые ныне можно заметить в Пфальце повсюду, словно он — гладкое и незамутненное море. Трудно даже понять, как удается все сохранить в мире и спокойствии, и каким образом удается управлять государственными делами с благочестием и почти божественной святостью. О кротчайший государь, пусть и впредь тебе представится возможность править с мягкостью и блеском ума, проявляя доброту и милосердие, так чтобы ты мог воскликнуть: «Хвала твоей доблести!» Правь же с приятной и кроткой добродетелью, а не в соответствии с обычаем, который, как сообщил Ливий¹², существовал у римлян; ведь они приветствовали вышеприведенными словами своих вождей, возвращавшимися окровавленными с поля брани. Правь же милостиво, с кротостью и благочестием, справедливо и обходительно, мирно используя свою власть. Похоже, что это спокойствие распространилось повсюду в Германии, подобно тому как люди избегают, путешествуя, бурных и тревожных вод, но ищут спокойных и удобных путей по твердой суше. Им подобны и многие другие люди, которые покидают страны, охваченные раздорами, и ищут спокойные и мирные места. Некогда было время, когда молодые люди, жаждавшие знаний, стремились в нашу Франкогаллию со всех сторон мира, прибывая к нам для совершенствования в науках. Ныне же они бегут наших земель, словно морей, захваченных пиратами, и проклинают их, будто они — логово варварского Циклопа. Мысль об этом обстоятельстве глубоко меня ранит, когда я вспоминаю, что моя бедная и несчастная родина изуродована гражданскими войнами уже в течение двенадцати лет. Моя душа страждет еще горше, когда я вспоминаю о том, сколько же людей стояли безучастно, наблюдая за пламенем войны, подобно тому, как некогда это делал Нерон, наблюдая за пожаром Рима¹³, а некоторые из них еще и подливали масло в огонь своими речами и ненавистными книжонками, и, увы, лишь немногие стремились затушить пламя. Я прекрасно осведомлен о своем смиренном и низком положении, но в этом всеобщем ослеплении все же убежден, что все здравомыслящие люди, которые любят покой и мир в вашей стране, как и в моей, не станут презирать меня за то, что я стал подыскивать хоть какие-то средства улучшить положение общественных дел; ведь это станет поистине добрым делом, поскольку никто не может по чести отказать в помощи тому, кто пытается залить пожар водой, разве что он сам злобен и низок. Прошло уже насколько месяцев [с тех пор], как я принялся перелистывать всех историков (германцев и галлов), которые писали о состоянии нашей Франкогаллии, и выуживать [сведения] из их сочинений, чтобы составить краткий обзор, содержащий (описание) государства и формы управления, которая, как они свидетельствуют, была принята в наших гражданских делах на протяжении почти тысячи лет. Ясно, что наши предки были удивительно мудрым народом и сумели прекрасно организовать управление страной. И если уж я в чем-то не сомневаюсь, так это в том, что следует добиваться единственного лекарства от всех наших бед, чтобы изменить наш образ жизни, отлив его по образу доблести тех великих лиц и вернуть наше испорченное государство к прекрасному согласию, существовавшему во времена наших отцов. Когда я ищу причины этих бедствий и раздоров, то мне представляется, что подобно тому, как наши тела начинают распускаться и разлагаться, когда они сражены неистовой силой ударов извне, или смертельными ранениями, или из-за внутренних пороков, то и тело государства разрушается различными несчастными случаями, одни разрушаются вследствие бедствий войны, другие же гибнут от внутренних раздоров и гражданских несчастий, третьи подорваны временем. Хотя все бедствия, которые ныне оказывают влияние на наше государство, обыкновенно связывают с внутренними распрями, все же они должны рассматриваться не как причина, а скорее как основа наших бедствий. Заслуживающий доверия историк Полибий¹⁴ в своих сочинениях наглядно показал, насколько важно уметь отличить причину событий от его основы. Я же глубоко убежден, что первопричиной является тот удар, который был нанесен нашей конституции сто лет назад человеком, который и оказался в действительности тем, кто впервые подорвал превосходные установления, созданные нашими предками¹⁵.

И подобно тому, как наше тело повреждается от удара извне и мы не можем излечиться иным путем, кроме как восстановив каждый орган на его привычном месте, то нам следует считать, что и наше государство снова восстановит свое здоровье только тогда, когда сумеет возвратиться благодаря некоему проявлению божественного благодеяния, к своему древнему и, если можно так выразиться, к естественному состоянию.