Франкогаллия

Еще более примечательный отрывок под годом 1315 обнаружен, относящийся к царствованию Людовика Сварливого³⁹, из которого можно понять, что, во-первых, звание пэров часто возлагалось на различных принцев по желанию королей, и далее, что позднее обычно прибавляли к их постановлениям имена других, из числа представителей французской знати и церковных сатрапов. В результате же в числе пэров иногда оказывались иностранные государи и князья, если они случайно становились владельцами какой-нибудь провинции из тех, которым было присвоено звание пэрства. И вот слова этого постановления: «мы, упомянутые пэры, собрались в королевском суде в городе Париже по распоряжению и повелению короля и провели суд с другими двенадцатью лицами — прелатами или же высокопоставленными людьми — архиепископ Руана, епископы Сен-Бри и Сен-Маклу, Филипп, сын короля Франции, граф Пуатье⁴⁰, Луи, граф Эврё⁴¹, Шарль, граф де ла Марш⁴², Ги, граф де Сен-Поль, Гоше, сир де Шатийон и Порсиан, коннетабль Франции⁴³, старший сын графа де Клермон, Жан, сир Клермона и Шаролэ⁴⁴, сир де Маркей и Миль, сир де Нуайе⁴⁵. Эти лица были избраны нами для проведения суда в нашем присутствии как пэры в суде под защитой королевской власти, которая заявляет, что не в силах включить большее число пэров, поскольку герцог Аквитанский, сиречь король Англии, который был приглашен, принес свои извинения по случаю войны с Шотландией⁴⁶, а герцог Бургундский⁴⁷ просил его извинить по причине занятости другими делами, в то время как епископ Нуайонский умер, а епископ Шалонский содержится в заключении за доказанные преступления»⁴⁸.

К этим старинным замечательным свидетельствам можно прибавить еще положение, которое содержится в постановлениях под годом 1360, и благодаря ему можно понять, что (как мы несколько раз уже повторили) первоначально существовало определенное и ограниченное количество пэров, хотя верховная власть в их назначении и принадлежала королевской власти. Более того, эта должность не являлась тем, что называется «патриций», как верил Бюде и все те, кто шел за ним, но скорее связана со словом «pariatus», хотя в более поздние времена и слово «pariatus» и слово, почерпнутое из нашего обычного галльского языка «perria» относятся именно к этому званию. Приводим здесь подлинный текст постановления: «так как мы желаем прибавить почесть к почести, мы сопровождаем этот герцогский титул званием пэра Франции, устанавливая его так, чтобы столь долго, сколько сам носитель этого титула⁴⁹, а также и впредь все его потомки по мужской линии, рожденные в законном браке, будут жить, они станут именоваться герцогами Беррийскими и Овернскими и пэрами Франции и станут наслаждаться статусом герцога и пэра со всей подобающей титулатурой, правами и всеми прочими привилегиями»⁵⁰. Почти тот же самый смысл содержится и в грамоте, выданной королем Иоанном⁵¹ в 1363 году, в котором это звание называется не «patriciatus», но «pariatus»: «мы даруем герцогство Бургундское в качестве пэрства (in pariatu) со всеми правами и собственностью, которыми мы только обладаем в нем (но это не относится к бургундскому графству из наследия нашего родственника Филиппа, последнего герцога) нашему дражайшему сыну Филиппу⁵², чтобы он держал его и владел им, равно как и его наследники, происходящие от него законным путем от брака, навечно согласно наследственному праву, в мире и безопасности»⁵².

Однако, позднее, как мы уже говорили, из языка простого народа было воспринято иное обычное выражение, что можно понять из постановления от 1414 года; в нем было записано следующее: «Да будет ведомо всем, впоследствии, что в результате этого предписано: так как мы желаем изменить положение нашего родственника Иоанна, возвысив его и изменив его титул на более высокий и славный, то мы возводим нашего родственника вышеназванного Иоанна в герцоги, а графство (Алансон) в герцогство; мы желаем также, чтобы названное герцогство стало пэрством (in Perria seu Paritata) точно на таких же условиях, на каких наш вышеназванный родственник Иоанн ранее держал графство»⁵³.

Все это было почерпнуто, как я уже сказал, из французских комментариев и в них имеется еще одно замечание, которое как мне кажется, достойно того, чтобы о нем рассказать и его запомнить, но, однако, без доказательств; когда герцог Бретонский был провозглашен виновным в оскорблении величества, то встал вопрос, кто собственно этот суд должен вершить; и когда Филипп Отважный, [герцог] Бургундский спросил [об этом] у короля, то король ответил, что пэра к суду может привлечь только суд пэров (в соответствии с постановлением, принятому в 6 ноны марта 1386 года). И впоследствии, когда короля Карла VII парижский парламент спросил, кто должен вести процесс по тяжким уголовным делам в отношении пэров, то ответ гласил (12 календы мая 1458), что, как сказано выше, это в соответствии с феодальным правом принадлежит суду пэров. Но время уже вернуться к предпринятому нами труду.