Франкский демон

— Не волнуйтесь, монсеньор, — попросила Агнесса. — Главное, молитесь за здоровье его святейшества патриарха Амори́ка. Пусть Господь позаботится о его добром здравии... по крайней мере, в течение ещё одного года. Дни графа Раймунда на посту регента сочтены; не будем забывать, что в следующем году мой бедный мальчик входит в возраст, позволяющий править самостоятельно. Теперь, когда его дядя нашими стараниями обрёл свободу, есть основания надеяться, что рядом с королём окажется меньше дурных помощников. Поверьте, сенешаль Жослен и его сестра умеют помнить добро, а посему не терзайте себя раньше времени.

Слова Агнессы заметно успокоили Ираклия, он даже немного повеселел. Ренольд же, размышлявший тем временем о своём, спросил:

— А как дама Этьения? Она не станет возражать?

— Не думаю, мессир, — покачала головой Графиня. — Мы с вами возьмём в сваты его величество.

По тону Агнессы князь догадался, роль свата, настоящего свата, то есть, конечно, сватьи, Агнесса отводила себе, а потому за слова свои отвечала. Она контролировала ситуацию, а значит, вопрос со свадьбой можно было считать решённым.

Нет, решительно судьба снова благоприятствовала Ренольду Шатийонскому! Вчерашний изверившийся пленник, два года назад умиравший от лихорадки в донжоне Алеппо, вновь гордо восседал в седле. Он — любовник влиятельной женщины, друг её брата, сенешаля Иерусалимского Жослена, а также товарища магистра Храма — они виделись, и последний заверил князя в своём расположении и обещал дальнейшую поддержку. Женившись на наследнице Горной Аравии, Ренольд вновь станет пэром Утремера, одним из первых людей королевства и богатым человеком!

Нет! Ей-богу, всё не напрасно! Берегитесь же теперь, неверные собаки!

Он как-то и не подумал о том, что волей-неволей сделается должником тамплиеров, а также Агнессы и её брата. Впрочем, он уже сделался им, и дело тут заключалось даже не в деньгах, которые он, разумеется, сможет скоро вернуть, просто отныне путь его будет неразрывно связан с партией непримиримых.

Иного выхода у Ренольда не было, да и быть не могло. В грядущих грозных событиях никому всё равно не удалось бы остаться в стороне, а уже только по характеру своему князю, даже захоти он, едва ли удалось бы поладить с Раймундом, братьями Ибелинскими и многими другими баронами земли, так навсегда и оставшимися для него, бедного рыцаря из-за моря, пуленами, жеребятками. Они предпочитали худой мир доброй ссоре, Ренольд же в душе остался таким, каким пришёл на Восток в те далёкие дни марта 1148 года. Такой человек просто не мог разделять их убеждений.

Тем временем беседа продолжалась.

Хотя Ираклию и не случилось выплеснуть накопившуюся энергию в любовных баталиях с подругой, тем не менее переживания относительно судеб отечества и особенно патриаршего престола Иерусалима изрядно иссушили горло архиепископа Кесарии. Поскольку кипрского вина на столе не оказалось, графиня позвала служанку и велела подать гостю его любимого напитка.

Увидев явившуюся на зов монахиню в простой рясе с поднятым капюшоном, Ираклий вздрогнул от неожиданности и удивлённо проговорил:

— У вас что, тут теперь монастырь, душа моя?

— Это Мария, — улыбнувшись, проговорила Агнесса. — Она прислуживала моей дочери в Вифании. Однако Сибилле следует привыкать к светскому окружению, ведь жених её, маркиз Гвильгельмо, как говорят, уже держит путь сюда. Кроме того, с Марфой, одной из моих самых любимых служанок, случилось горе, она поскользнулась на банановой кожуре и разбила себе голову о кованый дубовый сундук. Бедняжка скончалась сразу, вот я и попросила Марию заменить мне её. Святая мать Иветта не возражала. Сестра Мария прекрасно справляется со своими обязанностями, к тому же она — немая, каковое качество, как вы знаете, я весьма ценю в слугах.

Кесарийский святитель напряжённо рассмеялся. Он хотел напомнить Агнессе о том, что даже и немота слуг не служит подчас надёжной гарантией для сохранности секретов господ — ведь стихи неизвестного поэта, ставшие для партии Куртенэ руководством к действию, пропали прямо из шкатулки в доме самой Графини, — однако почёл за благо перевести всё в шутку.

— Это качество являет собой также и их главный недостаток, — сказал он. — Марфа, так та мычала, точно недоенная корова, когда хотела привлечь ваше внимание. Мне, ей-богу, казалось, что она, того и гляди, забодает вас, душа моя.

— Мария — тихая, — заверила Ираклия Агнесса. — Она хорошо умеет изъясняться знаками, делает это так выразительно, что я почти всегда понимаю её. Впрочем, главное, чтобы она понимала меня, а тут решительно никаких препятствий не возникает.

На сём тема разговора о слугах исчерпалась, и Ренольд спросил:

— А что слышно о маркизе Гвильгельмо? Каков он? Что за человек?

— Его происхождение обнадёживает, — ответил архиепископ. — Думается, из него выйдет хороший король... то есть, я хотел сказать, регент. Дай-то Господи, чтобы этой клике, Ибелинам и прочим баронам, не удалось склонить его на свою сторону. Я буду денно и нощно молить Всевышнего не допустить такой беды.