Франсиско де Миранда и борьба за независимость испанской Америки.

Миранда посылает и принимает агентов, пишет письма, устанавливает новые связи в Венесуэле и других испанских колониях. Он продолжает активную переписку со своими друзьями в Лондоне в надежде, что, получив жестокий урок в Буэнос-Айресе, английское правительство поймет, наконец, что не захват этих колоний, а превращение их в независимые государства может открыть необъятные рынки Южной Америки английским товарам и капиталам.

9 марта 1807 г. Миранда пишет Ванситтарту: «Недавняя катастрофа в Буэнос-Айресе должна доказать английскому правительству всю нелепость идеи завоевания Южной Америки. Я не ошибся ни что касается этого вопроса, ни что касается легкости, с какой можно проникнуть в эти страны при условии, что независимость и свобода их жителей будет основной целью такого мероприятия».

Это письмо неопровержимо доказывает, что Миранда никогда не был'слепым орудием в руках английского правительства, как это пытаются утверждать некоторые исследователи — апологеты испанского колониального режима.

В английских правящих кругах не было единства мнений в вопросах политики по отношению к испанским колониям. Наряду со сторонниками их завоевания, которые преобладали в правительстве, в нем были и сторонники Миранды. Тэрнбулл, Ванситтарт и другие друзья каракасца верили ему, готовы были поддержать его планы.

В марте 1807 г. в Англии правительство лорда Гренви-ла ушло в отставку, ему на смену пришел кабинет, возглавляемый герцогом Портлендским. Новое правительство заинтересовалось проектом отделения Южной Америки от Испании, представленным на его усмотрение старым неприятелем Миранды французским генералом Дюмурье.

Этот политический авантюрист, предавший Французскую революцию в один из самых критических моментов ее истории, после бегства из Франции долго околачивался при различных королевских дворах Европы. В 1800 г. он был в России, а три года спустя осел в Лондоне, где отстаивал претензии принца Луи-Филиппа Орлеанского на французский престол.

Шансы принца Орлеанского на французский престол были в то время весьма проблематичными, поэтому Дюмурье задумал пристроить своего патрона в Испанской

т

Америке. Он принялся сочинять английскому правительству докладные записки, в которых доказывал, что испанские колонии должны быть преобразованы в наследственную монархию под протекторатом Англии, во главе же этой монархии следует поставить принца Орлеанского. Дюмурье предложил осуществить этот план, начав с завоевания Мексики. Для этого он просил предоставить ему иолмиллиона фунтов стерлингов и разрешение навербовать в Ирландии 6 тыс. добровольцев.

Дюмурье, конечно, не мог не знать о деятельности Миранды в Англии, о его связях с английскими официальными кругами, о его планах освобождения испанских колоний. Чтобы избавиться от этого конкурента, Дюмурье пытался всячески очернить Миранду, выдавая его за «скрытого якобинца» и «агента Соединенных Штатов». В одной из своих записок английскому правительству, датированной 12 июня 1806 г., этот интриган писал: «План Миранды основан на демократических принципах; Миранда работает не на кого иного, как на Соединенные Штаты; если бы он имел успех, то революция в испанских колониях стала бы не только демократической, но и

О \ О

американской» .

После же неудачной попытки каракасца освободить Венесуэлу Дюмурье со злорадством отмечал: «К счастью, революционные проекты, задуманные генералом Мирандой с такой смелостью и приведенные им в исполнение с такой робостью, ни к чему не привели. Если бы он имел успех, то эта революция, вызывающая возмущение всех честных людей, всех собственников, без различия их взглядов на свободу, повлекла бы за собой столь же ужасный хаос, как и революция на Сан-Доминго. У этого вождя не хватило бы пи выдержки, ни способности навести порядок».

Инсинуации Дюмурье нашли благожелательный отклик в правительстве герцога Портлендского. Английские реакционеры пуще всего боялись занести в испанские колонии «республиканскую заразу».

«Я всегда испытывал ужас,— признавался генерал Уэлсли,— к «революционизированию» любой страны, исходя из политических соображений. Я всегда говорил, если какой-либо народ сам восстанет — прекрасно, но не подталкивайте его к этому, иначе вы возьмете на себя опасную ответственность».