Франсиско Франко и его время

К этому времени предположение Франко, что война продлится долго, под влиянием исхода событий на Восточном фронте переросло в убеждение. И то, что на посту министра иностранных дел Испании фалангиста Суньера сменил монархист граф Гомес Хордана, пробританская ориентация которого была известна, не было случайностью. И хотя первым актом Хорданы как руководителя испанской дипломатии было совещание с послами Германии и Португалии, тем не менее назначение министром иностранных дел Хорданы некоторые сочли признаком возможных изменений во внешнеполитическом курсе Испании. Для демократической части лагеря противников «оси» шестидесятипятилетний Гомес Хордана был достаточно одиозной фигурой. Он был верховным комиссаром в Испанском Марокко в 1920 г., не впервые возглавлял министерство иностранных дел: в 20-е годы — на короткое время при монархии, а в 1938–1939 гг. — в правительстве Франко. Он не принадлежал к «старой» аристократии, графский титул был впервые получен его отцом, также генералом, в 1895 году за «заслуги» на Кубе. Его монархистские, традиционалистского толка убеждения были широко известны. Но в то же время весьма лестную характеристику ему давали как посол Великобритании С. Хор, так и К. Хейс. Первая встреча Хейса и Хорданы произошла 8 сентября. По словам посла США, в ходе беседы «выяснилось горячее желание Хорданы улучшить отношения с США». Министр убеждал посла, что величайшим его желанием было сделать все, что в его власти, чтобы удержать Испанию от вступления в войну»[211].

Вскоре Мадриду представился удобный случай провести зондаж внешнеполитических намерений США не столько в отношении Испании, сколько в отношении держав «оси».

28 сентября личный представитель Рузвельта в Ватикане М. Тэйлор, возвращаясь из Рима в Вашингтон, прибыл в Мадрид. На следующий день он посетил папского нунция, присутствовал на обеде в американском посольстве, а 30 сентября намеревался вылететь в Лиссабон. На аэродроме Тэйлору сообщили, что полет отменяется. Вскоре стало известно, что его ожидает Франко. Но если для Тейлора приглашение в резиденцию Эль Пардо было неожиданностью, Франко, как свидетельствуют памятная записка «То, что следует знать господину Майрону Тэйлору» и «Проект конкретных предложений для переговоров Генералиссимуса с Майроном Тэйлором», тщательно заранее готовился к встрече. Суть высказываний Франко, которые намеренно облекались в парадоксальную форму, сводились к выяснению возможностей для Германии заключения сепаратного мира с Англией и США. Он пытался убедить собеседника, что мир может быть достигнут при условии, что ни одна из воюющих сторон не будет уничтожена: «Уничтожение одной или нескольких воюющих сторон приведет к израсходованию всех сил и будет означать для всех стран в будущем зло более тяжелое, чем сама война».

В течение почти полуторачасовой беседы, которую вели Франко и Тэйлор, а Хордана и Хейс только присутствовали при этом, диктатор отстаивал свою уже неоднократно высказываемую в публичных выступлениях позицию, заключавшуюся в том, что США ведут войну с Японией, совершенно отличную от европейской, что война в Европе представляет собой борьбу против коммунизма, и в этой борьбе США не приемлют никакого участия; что Гитлер как честный джентльмен не искал ссоры с Англией, да и теперь не посягает на ее независимость; что величайшим врагом Англии и Соединенных Штатов, так же как и Германии, Италии и всего христианского мира, является «варварская восточная коммунистическая Россия». Тэйлор не только не согласился с тезисом Франко, но и серией вопросов добился от него признания, что Соединенные Штаты ведут войну, в которой участвуют все державы «оси», а не только Япония, что Гитлер не уважает независимость народов и не намеревается уважать целостность Британской империи и что нацистская Германия, а не коммунистическая Россия первой вступила на путь войны. Тэйлор дал понять, что США преследуют цель закончить войну победой[212].