Франсиско Франко и его время

В отношении мер, направленных против левой оппозиции — студентов, с каждым днем активизировавшегося рабочего движения и, особенно, «сепаратистов», неизменно проводилась жесткая линия подавления, авторство которой, не без основания, приписывалось каудильо. Достаточно вспомнить, с какой решимостью он отклонил все просьбы внутри страны и вне ее об отмене смертной казни каталонских «сепаратистов» — анархистов Сальвадора Пиуг Античи и Ганса Чеза. Они были подвергнуты средневековой казни — удушены гарротой.

В Европе и США пристально следили за развертыванием антифранкистского движения, принявшего уже в 60-е годы массовый характер. Поддерживая центристские и правоцентристские группировки, Вашингтон, используя широкий спектр воздействия, стремился не допустить переход к гегемонии левых в разнородном блоке оппозиционных антифранкистских сил.

31 мая 1975 г. президент США Дж. Форд, совершавший европейское турне, посетил Мадрид и встретился с Франко. Две недели спустя заместитель директора ЦРУ Уолтерс Вернон [546] имел продолжительную беседу со смещенным в июне 1974 г. начальником Центрального штаба Диасом Алегриа, другом Хуана Барселонского, накануне возвратившимся из поездки по стране. Вернону Уолтерсу было известно, что во время этой поездки Диас Алегриа встречался с представителями различных течений оппозиции, включая и социалистов [547]. Это соответствовало давней традиции ЦРУ в период кризисных ситуаций вступать в контакт с «будущим правительством» или с теми, кто составит со временем его опору. А чтобы прийти к выводу о том, что радикальные перемены, о чем так много говорили и писали в стране и за рубежом, неотвратимо и стремительно приближались, не требовалось особых источников информации, дня этого достаточно было сведений, почерпнутых из испанской и иностранной прессы.

«Франкизм сплотил против себя двух главных социальных антагонистов: крупный капитал и трудящихся. Те и другие считают, что режим стал основным препятствием на пути экономического прогресса и что его должна сменить новая форма политической власти, более современная, более соответствующая условиям нынешней Испании и ее положению среди европейских стран» [548], — к этому выводу пришел профессор Мадридского и Калифорнийского университетов X. Видаль Бейнето.

И отдавать явное предпочтение только тем, кто представлял крупный капитал, игнорируя тех, кого Видаль Бейнето называл трудящимися, было по крайней мере недальновидно. И могло сорвать все планы мирного перехода к демократии. Среди тех, кто отдавал себе в этом отчет, был Хуан Карлос.

Труднее всего было установить контакт с генеральным секретарем Коммунистической партии Сантьяго Каррильо. Рассказывает король: «Когда я был приглашен шахом Ирана на празднества, посвященные 2000-летию персидской монархии, я был представлен Чаушеску. Чаушеску (совершенный безумец) сказал, что знает очень хорошо Сантьяго Каррильо». Тайно от правительства и даже многих своих сподвижников Хуан Карлос, тогда еще Принц Испании, направил в Бухарест своего друга М. Прадо-и-Колон де Карвахаля с посланием, в котором просил Чаушеску передать Каррильо, что «Дон Хуан Карлос де Бурбон, будущий король Испании, намерен признать, когда взойдет на трон, Коммунистическую партию Испании, так же как и другие политические партии».

Прошло несколько дней, и в Мадрид инкогнито прибыл румынский дипломат. Ответ гласил: «Каррильо не пошевелит пальцем, пока не станете королем. Затем не должно пройти много времени для осуществления Вашего обещания легализовать партию». По признанию Хуана Карлоса, он «свободно вздохнул за долгое время» [549]. Он верил, что Каррильо выполнит свое обещание и не выведет массы на улицу, если Хуан Карлос будет верен своему слову. Это был компромисс, нелегкий для обеих сторон — убежденного республиканца С. Каррильо и не испытывавшего ни малейших симпатий к коммунистам Хуана Карлоса, но этот компромисс мог избавить Испанию от пролития крови в период перехода от авторитаризма к демократии.

Контакты с социалистами установить оказалось еще труднее. Новое руководство ИСРП, избранное на конгрессе в октябре 1974 г., заняло непреклонную негативную позицию по отношению к восстановлению монархии, неустанно повторяя, что в Испании невозможно не идентифицировать монархию с авторитаризмом. Тем не менее будущий король не терял надежды, не избегая личных контактов с социалистами. Известно, что среди тех, кто посещал Сарсуэлу, резиденцию принца, был Луис Солана.

Хуан Карлос не ограничивался лишь контактами: когда видный социалист Луис Яньеса-Барнуэва был арестован за критику режима во время посещения Швеции в октябре 1975 г., он добился его освобождения. По просьбе Вилли Брандта принц потребовал, чтобы Фелипе Гонсалесу полиция вернула паспорт, чтобы он мог присутствовать на конгрессе немецких социалистов. И это не единственные примеры, когда принц оказывал реальную помощь наследникам тех, кто сказал «нет» монархии 14 апреля 1931 г.