Франсуа Гизо: политическая биография

Гизо не рассматривал вопрос о том, как эта гармония между властями должна осуществляться на практике. Он ссылался только на право роспуска палаты и на «законное» влияние, которое должно оказывать на выборах правительство, а также был убежден в необходимости сильной королевской власти. Гизо писал: «Мы далеки от того, чтобы думать, что природа представительного правления обязывает короля быть только королем-лентяем или азиатским монархом, за которого управляет визирь»[147]. Гизо продолжал: «Только король хочет и может действовать, он один имеет право желать власти и управлять. Министры же только освещают волю короля, это не только их долг, но и необходимость, поскольку без воли короля министры – это ничто, они ничего не могут без него[148]. Таким образом, именно король, по мысли Гизо, определяет политический курс страны, министры являются лишь исполнителями его воли; их основная обязанность – доводить мнение короля до сведения парламента, а мнение палат до сведения короля. Что касается ответственности министров за акты королевской власти, то ответственные министры, по мнению Гизо, вовсе не получают инициативы в делах управления. Принимая свои портфели, они лишь «подтверждают, что взгляды и намерения короля вполне совпадают с их собственными, или, что они надеются приобрести на взгляды короля достаточное влияние, чтобы не бояться скомпрометировать себя, исполняя его намерения»[149].

В вопросе о законодательной инициативе Гизо в этот период решительно встает на сторону королевской власти. В руках палат, которые, по его мнению, являются по отношению к правительству «естественно нападающей властью», законодательная инициатива неизбежно превращается в «орудие агитации и беспорядка». С ее помощью парламент будет бороться с правительством, а правительство, все время вынужденное защищаться, всегда будет слабым и неустойчивым, и либо погибнет само, или сокрушит власть палат[150]. Гизо подчеркивал, что если в Англии право законодательной инициативы принадлежит парламенту, то это не потому, что оно должно ему принадлежать, а потому, что парламент в Англии является центром сосредоточения власти. Парламент является инструментом, с помощью которого король управляет. Во Франции же право законодательной инициативы должно принадлежать именно королю, а не парламенту, поскольку именно королевская власть, по мнению Гизо, являлась центральным органом власти[151].

Гизо справедливо полагал, что после пережитых Францией революционных потрясений общество нуждалось в существовании некоего авторитета, внушавшего бы уважение и доверие. Таким авторитетом, по его мнению, могла быть только реставрированная королевская власть: «Король должен говорить, приказывать и предлагать»[152], а не замыкаться в себе и не быть пассивным под предлогом своей неприкосновенности и ответственности министров[153].

Гизо неоднократно подчеркивал, что система парламентского правления находилась во Франции только в стадии становления, во Франции, в отличие от Великобритании, не было опыта парламентской деятельности. Поэтому революция, целями которой были свобода и справедливость (под которой Гизо понимал справедливые, то есть равные для всех граждан, законы), закончилась борьбой политических групп за власть. Эта борьба не только не прекратилась после 1814 г., но разгорелась с новой силой. В таких условиях, считал Гизо, только королевская власть могла быть посредником между противоборствующими общественными интересами[154]. Отсюда вытекала основная задача королевской власти: стремиться быть надклассовой, внепартийной силой, которая смогла бы объединить под своей эгидой все общество[155].