Франсуа Гизо: политическая биография

Именно земельная собственность давала так называемое notabilité, то есть знатность, влияние в обществе. Как правило, те, кто сумел нажить состояние в результате занятий торгово-промышленной или интеллектуальной, научной деятельности, покупали землю. По словам Гизо, именно земельная собственность являлась объектом устремлений человека: «Те, кто ею владеют, предаются все большему и большему наслаждению. Те, кто ею еще не обзавелись, всеми силами стараются ее приобрести. У крупных собственников снова входит в моду жить на своей земле. Буржуа, достигший определенного достатка, размещается в деревне на отдых. Крестьяне мечтают об увеличении своего участка. В то время как движимая собственность все более успешно развивается, земельная собственность становится все более желанной и ценной»[224].

Гизо определял причины, по которым земельная собственность была предпочтительной: это ее устойчивость, меньшая изменчивость, лучшая сопротивляемость социальным изменениям. Однако эти причины сугубо материального характера – не единственные. Движимая собственность, капитал могут дать человеку богатство. Земля же дает ему и нечто другое, то, что Гизо называл «частицей мира». Земельная собственность, по его словам, как бы объединяет бытие конкретного человека со всем миром, она носит вселенский характер, связана с космосом, с Богом, земельная собственность возвышает индивидуума над природой и создает для его семьи «домашнюю родину». Кроме того, по мнению Гизо, земельная собственность наиболее гармонично соответствует природе человека: благодаря ей жизнь и деятельность человека становятся более нравственными. Он подчеркивал, что почти во всех сферах профессиональной деятельности, не связанных с землей, успех зависит от усилий человека, его профессиональных навыков и способностей. В сельскохозяйственной деятельности человек постоянно ощущает присутствие Бога, во многом зависит от сил природы.

Как видим, цензитарная система обеспечивала доминирование общества, в котором главным богатством по-прежнему оставалась земельная собственность[225].

В то же время, несмотря на приверженность в социальной сфере принципу laisser-faire, экономическая модель французского либерализма, по мнению ряда исследователей, носила «консервативный оттенок», что нашло свое выражение, прежде всего, в приверженности французских либералов принципу протекционизма, который, на первый взгляд, никак не согласовывается с либеральной экономикой. По мнению французского исследователя Ж. Тушара, следует различать либерализм, принимающий технический прогресс, благоприятствующий свободному развитию промышленности и либерализм, в экономическом отношении консервативный и протекционистский[226]. Первая модель либерализма превалировала в Англии, вторая – во Франции, где либерализм, в общем, более смелый в плане политическом, в экономическом отношении показал себя осторожным и неуверенным.

Традиционно политика протекционизма, проводимая правящими кругами Франции в годы Июльской монархии, рассматривалась как серьезный тормоз на пути быстрого экономического развития. В то же время, следует учитывать, что без подобных защитительных мер экономика страны была бы не в состоянии выдержать конкуренцию, прежде всего, Великобритании, Бельгии или Пруссии после создания Таможенного союза 1834 г. Французские умеренные либералы были не согласны с позицией английских либералов, в частности, Адама Смита, утверждавшего, что государство не должно вмешиваться в торгово-промышленные вопросы. По мнению Гизо, интересы промышленности и торговли должны находить эффективную поддержку со стороны государства. Он говорил о «легитимности принципа протекционизма, применяемого в интересах промышленности и торговли» и подчеркивал, что «всякое разумное правительство… должно его осуществлять»[227]. В целом, несмотря на некоторые негативные стороны системы протекционизма, такие как искусственное сдерживание иностранной конкуренции, высокие монопольные цены на внутреннем рынке, что затрудняло быстрое развитие производства и приводило к низкой покупательной способности основной массы населения, протекционистские меры, принимаемые либералами-орлеанистами, были эффективными[228].