Франц Иосиф. Любовь императора

На предоставление равноправия Франц Иосиф согласился не от всего сердца, он смирился с этим, потому что иного выхода не было, но в глубине души считал, что решение это получено у него силой. Он и теперь ещё не может до конца избавиться от главной мысли, внушённой ему матерью, и продолжает опасаться, что половинки разрезанного яблока, даже если их опять плотно прижать друг к другу, никогда не смогут держаться вместе крепче, чем в целом яблоке. Однако после неудач 1959 и 1866 годов Франц Иосиф не вполне доверяет собственному суждению. Он начинает видеть спасение в неуклонном следовании конституции и решает не только облечь министров большим доверием, но и возложить на них всю полноту ответственности за их деяния. Как бы то ни было, свободолюбивые взгляды императрицы начинают сказываться во всех областях, а влияние эрцгерцогини падает. Подлинным же триумфом Елизаветы должна стать коронация в Будапеште, намеченная на июнь.

Опечаленная известием о смерти золовки, супруги Карла Теодора, императрица не сопровождает Франца Иосифа в Пешт, где 12 марта его встречают с неописуемым восторгом. Император просто ошеломлён количеством людей, толпящихся по обе стороны дороги, по которой он направляется в Офенский замок.

— Вот уж не думал, что в Пеште столько жителей! — говорит он Андраши.

Пользуясь случаем, граф сообщает Францу Иосифу, что венгерский народ, испытывая радость и удовлетворение в связи с примирением с императором и надеясь, что теперь королевская чета станет находиться в стране чаще и дольше, купил ей для этой цели летнюю резиденцию. В Пеште не забыли, что в последний приезд королевы её восхитили расположение и окрестности Геделе, и поэтому выбор был сделан именно на этом замке. Узнал Франц Иосиф и то, что его собираются короновать одновременно с Елизаветой. Согласно обычаю, королев в Венгрии всегда коронуют спустя несколько дней после королей. Всё это означает особое почитание Елизаветы. Она, правда, воспринимает одновременное коронование несколько иначе: «Приятной неожиданностью стало и то, что короноваться мы будем вместе. Это будет не так утомительно, как если бы церемония растянулась на несколько дней». Естественно, теперь она с ещё большим рвением берётся за изучение венгерского языка.

   — Я слышала о некоем произведении, каком-то «Взгляде». Что это? — спрашивает она Фалька, подразумевая ответ Чеченьи «Взгляд на анонимный обзор», где едко высмеивается сочинение барона Баха. Разумеется, это произведение запрещено, и достать его можно с огромным трудом.

   — У вас есть эта книга? — спрашивает Елизавета Фалька. Тот медлит с ответом.

   — Так, значит, она у вас есть? Тогда принесите её, пожалуйста, мне.

   — Но, Ваше величество... — лепечет Фальк.

   — Может быть, вы думаете, что мне нельзя читать такие книги, — с этими словами императрица приближается к письменному столу и извлекает оттуда какую-то тонкую брошюру. «Распад Австрии» — озаглавлена она. Автором является некий «немецкий австриец». В этой небольшой брошюре, которая была анонимно издана в Лейпциге в 1867 году и, естественно, категорически запрещена в монархии, читателей подготавливают к катастрофе, которая, по мнению автора, «произойдёт в Австрии в соответствии с внутренним законом логики». Там говорится, что «народный хаос» в монархии «уже ликвидирован путём распределения по группам, которые спокойно, как в неотвратимом естественном процессе, уподобляются в данный момент государственным образованиям по принципу единства рода и совпадения интересов». Автор этой крайне радикальной книжонки договаривается даже до того, что утверждает, будто на распаде Австрии основывается существование отдельных наций и государств Европы и мир между ними, и заканчивает её словами о том, что этот распад — общеевропейская необходимость. Брошюра производит глубокое впечатление на императрицу, всё ещё находящуюся под непосредственным воздействием минувшего катастрофического лета. Впечатление это ещё больше усиливает тот факт, что автор по чистой случайности яростно нападает на самых главных врагов императрицы при дворе — Грюнне, Гондрекура и Белькреди, чья деятельность вызывает у неё активнейшую неприязнь. Фальк потрясён, обнаружив, что императрица знакома с подобным сочинением, однако продолжает приносить ей другие запрещённые издания, в том числе и историю борьбы Венгрии за свободу епископа Михаэля Хорвата, который впоследствии благодаря заступничеству Елизаветы был прощён.

Венский двор весьма неодобрительно воспринимает влияние либерально настроенного еврейского журналиста, которое растёт по мере роста симпатии Елизаветы к Венгрии. Впрочем, открыто выступить против него не решаются, поскольку это означало бы публичный выпад против императрицы. Впрочем, процесс предоставления Венгрии равноправия ещё не закончен.

При внезапной смене политической ситуации в это смутное время Елизавета до последнего момента опасается, что коронация не состоится. Газеты бьют тревогу.