Франциск Ассизский

Духовный подъем, вызванный увеличением братства, вскоре столкнулся с большими материальными проблемами. Выяснилось, что прокормить себя милостыней членам братства гораздо труднее, нежели основателю. Франциск ведь уже успел заслужить уважение, реставрируя церкви и ухаживая за прокаженными. А его сподвижники не совершили ничего, кроме добровольного обнищания. Новоявленным нищим никто не сочувствовал, скорее наоборот, они всех раздражали. Попрошаек гнали отовсюду: «Свое добро промотали, а теперь хотите пожить за чужой счет?» Особенно яростно первых францисканцев проклинали близкие родственники, не простившие того, что добро уплыло в посторонние руки. Но, несмотря на ужасные условия, маленькая группка продолжала не только существовать, но и расти, неизменно излучая радость.

К ним присоединяются еще три брата, среди которых — Филипп Лонго. Франциск снова посылает всех проповедовать, на сей раз в долину Риети. По пути к ним прибавляется еще один брат. Теперь народу хватает, и наш герой может рассылать свою новоявленную паству на все четыре стороны света не поодиночке. Почти сразу же он организовывает третью миссию — во Флоренцию. Туда отправляются Бернард и Эгидий. Они уже хорошо усвоили уроки отца-основателя и, когда хозяйка одного из домов не пускает их переночевать, с радостью соглашаются провести ночь снаружи, у поленницы. Ее муж, возвратившийся поздно, хочет прогнать «мошенников и воришек» со двора долой, но женщина вступается за них. А наутро они с мужем встречают вчерашних попрошаек в церкви за истовой молитвой. Попрошайки отказываются от денег, объясняя, что нищета им не в тягость и стали нищими они добровольно, а до того были богачами. Их разговор слушает весьма обеспеченный флорентиец по имени Гвидо. Пример Бернарда и Эгидия производит на него глубочайшее впечатление, и он приглашает их к себе на несколько дней. Они приняли приглашение, «примером и словом своим наставляя хозяина в страхе Божием, так что в дальнейшем он раздавал самые щедрые подаяния нищим»[57].

В это самое время Франциск переживает экстатическое видение о том, что его сообществу суждено стать могущественным монашеским орденом.

Так прошел 1208 год. Братья вернулись в Порциункулу. Жители ассизских окрестностей постепенно привыкли к братству Франциска и стали называть его членов gente disperata, что значит «отчаянные люди».

Что удерживало их вместе? Как ощущали себя они, окружавшие нашего героя в 1208 году? Сыновьями и подопечными молодого человека, которому исполнилось всего 26 лет? Некоторые из них ведь были старше его.

Конечно, их притягивал магнетизм личности Франциска вкупе с совершенно экстремальным самопожертвованием. Он приходил в восторг, отдавая товарищам добытую еду и одежду, стараясь при этом ничего не оставить себе. Подобным образом он относился не только к своей братии, но ко всему живому, порой бросаясь на помощь незнакомым людям прямо на улице или выкупая животных, ведомых на бойню. Именно благодаря его стараниям никто из братьев не умер от голода в те крайне тяжелые времена. Конечно, он был необычайно артистичен и обаятелен и умел убеждать. Но артистизма и ораторских способностей явно недостаточно, чтобы сподвигнуть кого-либо на такой радикальный шаг, как полный отказ от имущества и уход из мира. Тем более что посвятить себя Богу можно было без особенного экстрима в любом монастыре. Значит, Франциск предлагал нечто сверхценное и кардинально новое? Именно так. Он дал своим сподвижникам духовную технологию, выводящую бытие на совершенно новый уровень.

Тремя веками позже католическая церковь снова окажется в кризисе, и на этот раз он выльется в раскол Реформации. Тогда одной из важнейших контрреформационных фигур станет такой же, похожий на Франциска, одиночка со своим видением духовного мира — Игнатий Лойола, основавший орден иезуитов. Кстати, он решит стать святым, читая житие не кого-нибудь, а именно нашего героя. Лойола так же ввергнет себя и учеников в ужасные материальные тяготы, так же будет добиваться признания своего ордена Святым престолом. И так же даст последователям технику под названием «Духовные упражнения». Эта маленькая книжечка преобразит немало людей — от простолюдинов до монархов.

Франциск, сделав то же самое, обошелся без собственной книжечки. Он просто взял в качестве учебного пособия Евангелие. Духовные упражнения Лойолы предполагают глубинный самоанализ и работу над собой в течение месяца, после которого личность человека меняется. Техника Франциска не ограничена временем. Он сверяет с Евангелием каждый миг своей жизни, причем происходит это не аллегорически, а буквально. Например, соблюдая завет не заботиться о завтрашнем дне, запрещает братьям варить овощи с вечера, хотя жесткая горная вода требует продолжительной варки. Или категорически отказывается от подушки «в память Того, Кто не знал, куда приклонить голову». Все это выглядит очень наивно, так мог бы вести себя ребенок, играющий в апостолов.