Француз (СИ)

Я беру француза за руку и чуть пожимаю её,  Ирван тут же подхватывается.

«А?…Что? – Спрашивает он, непонимающе глядя на меня, и потом прибавляет, очнувшись, - я видел  хорошие сны, и я их запомнил».

«Это потому, что ты вчера дозвонился маме, - говорю я, - она теперь волноваться не будет, вот у тебя и сны хорошие».

Сны и мечты по-французски звучит одинаково. Что-то в этом есть. Я вспоминаю песню Далиды «Ностальжи», в которой дождь плачет «сюр мё рэв» - на мои мечты. А до приезда Ирвана я думал, что дождь плачет на море. Теперь по его совету я делаю переводы из Интернета…

Николай подъезжает точно семь, как мы и договаривались.

Я даю Ирвану кое-что из своей рыбацкой одежды, у меня её завались, хватит человек на десять. Рубаха моя ему размера на три великовата, а шорты – на два. От стирок они сели больше. Выглядит француз в моей одежде смешно, но он не обращает на это внимания.  Молодец  мужик. Обратит на это внимание мой почепский дядька, когда мы будем сидеть у него за столом, но я опережаю события.

С вечера мы набираем столько вещей и продуктов, словно собираемся на рыбалку на месяц, а не на один день. Сносить их вниз к машине помогает моя жена. Перед этим  по старинной русской традиции все мы присаживаемся в прихожей: кто на стул, кто на банкетку, а кто просто на корточки. Жена желает нам поймать рыбы как можно меньше, ей её чистить не хочется, да и жалко губить божьи создания.

Выехав за город, Ирван сразу же начинает снимать пейзажи своим гаджетом.

По обеим сторонам дороги тянутся засеянные поля: картофелем, пшеницей, ячменём, но в основном кукурузой. Ещё пять лет назад тут рос один бурьян, а теперь кукуруза вымахала выше человеческого роста.

«Мираторг, - говорю я, - сельхоз компания, которой тут всё принадлежит, а сама она принадлежит родственникам жены Медведева».

«А это что,  запрещено? – интересуется француз, - или неэтично как-то»?

«Да нет, - отвечаю я, - и разрешено и этично. Только вот  странно, работать эффективно в нашей стране могут только родственники высокопоставленных лиц, а у простых людей это никак не получается. Вон и у Лужкова жена способная к бизнесу оказалась, особенно пока муж был у руля Москвы.  Миллиарды успела заработать. А обычные предприниматели еле концы с концами сводят»…

Дальше мы едем молча. Ближе к Почепу кукуруза заканчивается и начинается привычный взору пейзаж – бурьян да перелесок.  Но и его уже кое-где  распахали. Значит, в следующем году и здесь заколосится нива жизни.

«Мы едем на мою малую Родину, - говорю я, - как это сказать по-французски»?

Ирван долго соображает, прежде чем ответить.

Оказывается, во французском языке нет такого понятия, как малая Родина, а есть просто «льё до нэссанс», место рождения.

Но вот и наша речка Судость. От Брянска мы отъехали примерно сто километров. И хотя  сегодня воскресенье, здесь возле речки народу ни души. Только высокая трава, в которой, вовсю трещат кузнечики. В этом году «Мираторг» её не скосил, наверное, рабочих рук, не хватило. Все уехали в Москву на заработки. Трава уже начала подсыхать, и косить её теперь нет никакого смысла.

Часть IV. Глава II.

Мы выгружаемся из машины, и я иду показывать Ирвану место его рыбалки. Беру с собой удочку, самую старую (всё равно ведь порвёт или запутает), банку кукурузы Бондюэль и раскладной стул. Сам обустраиваю ему место, разматываю удочку и забрасываю. Французу дозволяю только открыть жестяную банку с кукурузой. Ирван левша, но с заданием справляется легко, при этом он с уважением посматривает на мой рыбацкий нож.

Только я забрасываю и кладу удилище на рогульки, как следует первая поклёвка.  Моментально подсекаю и вытаскиваю рыбёшку в пол-ладони величиной. Приходится её выпустить и снова забросить.

«Дальше я сам», - твёрдо говорит Ирван и берёт из моих рук удочку.

«Удачи», - желаю ему я и иду на своё заветное место. Есть у меня такое.  В прошлом году я на нём выловил голавля килограмма на полтора... или больше. Рыбаки редко когда на глаз ошибаются, разве что в два раза...ну, или в три...

Николай в это время достаёт из багажника мою резиновую лодку и начинает накачивать её ножным насосом.

Рыбалка началась. Всё, внешний мир куда-то исчезает, и я перестаю что-либо соображать.

Как там у Чехова:

«Господь не засчитывает в срок жизни время, проведённое на рыбалке».

Это точно, Антон Павлович сам был заядлым рыболовом.

И вот в заветном месте я сижу уже полчаса, а  поклёвок у меня, в отличие от Ирвана, кот наплакал.  Зато мой крючок цепляется за что-то на дне. Обрывать леску не хочется, она ведь порвётся не там, где нужно, не на поводке. Мороки потом  не оберёшься. К машине надо будет идти, искать запасные крючки, леску, грузила. Потом очки дальнозоркие одевать… Лучше я полезу в воду.