Французова бухта

— Осмелюсь дать совет, миледи. Задерните шторы, чтобы ваше лицо оказалось в тени. Сэру Гарри покажется странным, что вы так превосходно выглядите.

— Я превосходно выгляжу? Что вы, Уильям!

— Подозрительно хорошо, миледи.

— Но у меня разламывается голова.

— По совершенно иным причинам, миледи.

— А тени под глазами? Да я руки не могу поднять от усталости.

— Готов поверить, миледи, но только наполовину.

— Я думаю, Уильям, вам лучше убраться из комнаты. Не то я швырну в вас чем-нибудь тяжелым.

— Хорошо, хорошо, миледи.

Он вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь. Дона встала, умылась, уложила волосы и, следуя его совету, задвинула шторы. Она снова легла в постель и только успела укрыться одеялом, как за дверью послышался лай, поскребывание собак и звуки тяжелой походки Гарри. Когда он открыл дверь, собаки с восторженным лаем бросились к ней на кровать.

— Слезайте, дьяволята, — затопал ногами Гарри. — Эй, Герцог! Герцогиня! Вы что, не видите — хозяйка больна. Назад, негодники, — суетился он, производя больше шума, чем собаки. Наконец, сопя и краснея от усилия, он грузно уселся на кровать. Вытащив сложенный носовой платок, Гарри стер с простыни следы собачьих лап.

— Ну и жаркое сегодня утро, черт его подери, — пожаловался он. — И десяти нет, а я уже весь вспотел. Как ты себя чувствуешь? Тебе лучше? Где ты подхватила эту проклятую лихорадку? Ты меня поцелуешь? — Наклонившись и обдав Дону сильным запахом мужского пота, он царапнул ее подбородок своей жесткой щетиной, его пальцы неуклюже тыкались ей в щеку.

— А ты не выглядишь больной, моя красавица. Я ожидал найти тебя чуть ли не на смертном одре, судя по тому, что наговорил этот малый. Что он за слуга, в самом деле? Я выставлю его вон в два счета, если он тебе не нравится.

— Уильям — просто сокровище, — заговорила наконец Дона. — У меня не было лучшего слуги.

— Ну как знаешь. Коли он тебе угодил — пусть остается. Значит, ты была больна… Тебе не следовало бросать Лондон. Не понимаю, зачем ты уехала, ведь тебе всегда там нравилось. К тому же, признаюсь, мне было чертовски скучно. В театре — ни одной стоящей постановки. А прошлой ночью я чуть было не проигрался в пикет. Говорят, у короля новая фаворитка, но я еще не видел ее. Какая-нибудь артисточка или что-то в этом роде. Да!.. Рокингэм тоже здесь и жаждет тебя видеть. Он сказал мне: поедем в Наврон и поглядим, что поделывает Дона. И вот, черт подери, мы здесь, а ты встречаешь нас в кровати.

— Мне намного лучше, Гарри. Вряд ли это было что-то серьезное.

— Рад слышать. Я уже сказал, что ты неплохо выглядишь. Загорела, что ли? Ты темная, как египтянка.

— Наверное, пожелтела от болезни.

— А глаза стали еще больше, ну и дела!

— Все от лихорадки, Гарри.

— Странная разновидность лихорадки. Вероятно — от здешнего климата. Если хочешь, собаки заберутся к тебе на постель.

— Нет, честно говоря, не хочу.

— Ну, Герцог, лизни свою хозяйку и слезай. Герцогиня, вот твоя хозяйка! Посмотри, Дона, она расчесала спину. Что бы ты сделала? Я втирал мазь, но не помогло. Да, кстати, я купил новую лошадь — караковую, норовистую, как черт, но ход у нее хороший. Она здесь, в конюшне. Рокингэм предлагает за нее тысячу. Я ему сказал, чтобы он довел ставку до пяти тысяч, но он не играет… Значит, графство наводнено пиратами? Грабежи, насилия, люди в панике?

— Кто тебе наговорил все это?

— Рокингэм. В городе он повстречал кузена Джорджа Годолфина. А как поживает Годолфин?

— В последнюю нашу встречу он был не в духе.

— Еще бы! Недавно он прислал мне письмо. У его шурина украли корабль. Ты знаешь Филиппа Рэшли?

— Не настолько, чтобы заговорить с ним, Гарри.

— Ничего. Скоро ты с ним увидишься. Вчера я встретил его в Хелстоне и пригласил сюда. Он чертовски взбудоражен. Эстик — тоже. Какой-то француз увел корабль под самым носом у Рэшли и Годолфина, прямо из гавани Фой. Какая наглость! Теперь он уже, наверное, у берегов Франции. И ни один из наших чертовых кораблей не был послан за ним в погоню! Бог знает, сколько добра было на этом судне, оно только что прибыло из Индии.

— Зачем ты пригласил сюда Филиппа Рэшли?

— Идея принадлежит Рокингэму. Он предложил позабавиться и превратить все это в спортивную игру. Таким образом он надеется изловить этого парня. Мы собираемся устроить вечер, позвав на него Годолфина и еще несколько человек, чтобы обдумать, как заманить в ловушку Француза. Потом мы его повесим. Надеюсь, это развеселит тебя.

— Значит, Гарри, ты надеешься преуспеть там, где другие терпели поражение?

— Пусть Рокингэм придумает что-нибудь. Его по-настоящему захватило это дело. От меня-то проку мало: господь не обременил меня мозгами. Ну, Дона, когда же ты встанешь?

— Когда ты выйдешь из комнаты.

— Совсем как чужая, спряталась в своей скорлупе. Не много же я получаю удовольствия от своей жены, а, Герцог? Принеси мне тапок. Где тапок, мальчик? Ищи! Ищи! — И он швырнул через всю комнату туфлю Доны. Погнавшись за туфлей, собаки передрались из-за добычи и, волоча ее назад, прыгнули на кровать.