Французская демократия

Въ понедльникъ, 1–го іюня 1863 года около десяти часовъ вечера во всемъ Париж господствовало глухое волненіе, напоминавшее 26 іюля 1830 и 22 февраля 1848, и тотъ, кто въ эту минуту поддался бы уличнымъ впечатлніямъ, счелъ бы себя наканун битвы. Вотъ уже три недли, какъ Парижъ, возвратившись къ политической жизни, пробудился отъ своего оцепненія, снова чувствуетъ въ себ жизнь, снова одушевленъ революціоннымъ духомъ! – такого рода возгласы слышались со всхъ сторонъ. «О! восклицали люди, ставшіе во глав движенія, въ этотъ часъ нельзя было узнать этотъ новый, монотонный городъ г. Гаусмана съ его прямолинейными бульварами, его гигантскими дворцами, съ его великолпными, но пустынными набережными; его печальной Сеной, въ волнахъ которой теперь носились только камни да песокъ; съ его дебаркадерами, которые, замнивъ ворота стараго города, лишили его самобытности; съ его макъ–адамами, скверами, новыми театрами и казармами; его легіонами мятельщиковъ и его ужасною пылью; городъ, населенный англичанами, французами, нмцами, батавами, американцами, русскими и арабами; космополитическій городъ, гд туземецъ чувствуетъ себя чужимъ. Этотъ городъ сдлался снова старымъ Парижемъ, тнь котораго явилась при сіяніи звздъ и при кликахъ шопотомъ: «да здравствуетъ свобода!»

Не смотря на напыщенность, рчь эта не лишена нкоторой доли правды; но тмъ не мене ночь прошла совершенно спокойно. Боле восемнадцати мсяцевъ прошло съ тхъ поръ. И въ настоящее время нтъ никакаго основанія думать, чтобы раньше іюня 1869 года Парижъ подалъ хотя малйшій признакъ жизни. Посл этой вспышки духъ великаго города снова упалъ.

Что же случилось? Какая старая новость заставила волноваться новыя Аины? На кого сердилась столица Порядка?

Молодой и милый писатель, г. Ферри, написавшій исторію выборовъ 1863 года, взялся объяснить намъ, что, по его мннію, Законная Оппозиція, погребенная двнадцать лтъ тому назадъ, воскресла, благодаря дятельности пяти и всеобщей подач голосовъ. Вотъ оттого-то и ликовалъ Парижъ.

Я вамъ скажу читатель, что такое Законная Оппозиція; я вамъ покажу, что она длаетъ; а пока съ васъ довольно знать, что подъ этимъ именемъ и съ помощью этой формулы стараются возстановить на мст имперіи или февральскую республику, или монархію конституціонную, представительную и парламентскую, столь дорогую сердцамъ буржуазіи, почти въ томъ вид, какъ она существовала съ 1814 до 1840 года. Вн этого Законная Оппозиція не иметъ политическаго смысла.

И такъ Парижъ, неусыпный стражъ свободы націи, возсталъ на зовъ своихъ ораторовъ и отвчалъ самымъ сухимъ нтъ на вс заискиванья правительства. Независимые кандидаты получили ршительное большинство. Демократическій списокъ прошелъ цликомъ. Всмъ извстенъ результатъ выборовъ. Администрація была побждена; кандидаты ея были отвергнуты большинствомъ 153,000 голосовъ противъ 80,000. Народъ, главный виновникъ этого торжества, наслаждался своимъ успхомъ; буржуазія раздлилась на дв партіи. Одна обнаруживала нкоторое безпокойство, другая свободно выражала свою радость. – Какой ударъ! говорили одни; какая пощечина! – Дло серіозно, очень серіозно, прибавляли другіе: Парижъ въ оппозиціи – имперія потеряла столицу…

Такимъ образомъ объясняли сторонники законной Оппозиціи эту таинственную манифестацію, и уже высчитывали выгоды, которыя она принесетъ имъ. Конечно, мысль возвратиться къ іюльскимъ учрежденіямъ, быть можетъ, даже воспоминаніе о конституціи 1848 существовали въ ум избирателей. Это показали имена Тьера и Гарнье Паже, вышедшіе изъ урнъ какъ № № лоттереи. Но это ли только значеніе имли выборы. Дале мы займемся этимъ вопросомъ.

1 іюня 1863 было лунное затмніе; небо было великолпно, вечеръ прекрасенъ; легкій и пріятный втерокъ, казалось, принималъ участіе въ невинныхъ треволненіяхъ земли. Весь Парижъ могъ слдить за всми измненіями этого явленія, которое началось въ девять часовъ пятьдесятъ шесть минутъ вечера, въ тотъ моментъ, когда собраніе избирателей окончило свое засданіе, и прекратилось въ часъ и шестнадцать минутъ утра. Такъ, говорили остряки, меркнетъ деспотизмъ передъ свободой: демократія простерла свою широкую руку и затмила звзду 2 декабря… Пельтанъ, одинъ изъ избранныхъ въ то время, ораторъ, самый способный во всемъ парламент раздражать нервы слушателей и читателей своимъ гіерофантскимъ слогомъ, не преминулъ сдлать это грозное предсказаніе въ одной изъ своихъ брошюръ. Скажите лучше, возражали побжденные, что затмился разумъ парижанъ. О, да вы возобновляете ваши фарсы 1830 и 1848! Ну такъ берегитесь: вамъ придется хуже, чмъ въ 1830 и 1848.