Французская экспедиция в Египет 1798-1801 гг.: взаимное восприятие двух цивилизаций

Вольней, размышляя о «нациях», отмечает, что Египет повидал множество завоевателей за всю свою историю и относится к тем регионам, где всегда проживало множество «рас», однако, в силу их религиозных или политических различий, они так и не стали единой, гомогенной общностью{286}. Тем не менее, по словам Вольнея, этнические группы смешивались друг с другом, «что привело к путанице, в которой стало сложнее выявить характер каждой из них»{287}. Тем не менее Вольней выделяет четыре основные «расы», проживающие в Египте: арабы, копты, турки и мамлюки.

Первых он делит на три группы: арабы, прибывшие в Египет из Аравии для его покорения с войсками полководца Амра ибн аль-Аса в VII в., чьими потомками стали современные Вольнею египетские феллахи и ремесленники; африканские или западные арабы - потомки арабских завоевателей Мавритании, пришедшие в Египет в разные периоды; живущие в пустыне бедуины. Про последних Вольней пишет: «Невежественные и бедные, бедуины сохранили свой характер, отличающийся от остальных наций вокруг»{288}. По словам путешественника, бедуины многочисленны, но разъединены, а потому сами египтяне их больше воспринимают как воров и бродяг, нападающих на крестьян и караваны.

Второй «расой» Египта Вольней называет коптов - «потомков людей, которых завоевали арабы, так сказать, смеси египтян, персов, а также греков»{289}. Тем не менее Вольней отмечает, что по строению лица и тела они не похожи ни на греков, ни на арабов. Он считает, что причина такой конституции коптов состоит в том, что они являются прямыми потомками древних египтян, а те, по мнению Вольнея, были негроидами, но со временем за счет смешения с греками и римлянами стали светлее. Путешественник подчеркивает, что копты являются христианами, однако сектантами, поэтому Греческая церковь враждует с ними. В обществе копты, по словам Вольнея, в основном занимают должности писарей, чиновников и откупщиков, за что их не любят крестьяне.

Турок-османов, чье происхождение и историю завоеваний он описывает, Вольней выделяет в третью «расу», отмечая, что они являются «правителями Египта, или, по крайней мере, имеют этот титул»{290}. По его словам, в Египте они живут только в Каире, где «занимаются ремеслом, а также занимают военные и религиозные должности»{291}.

Последнюю «расу», которую выделяет Вольней, составляют мамлюки. О них будет сказано отдельно ниже.

Из повествования обоих авторов складывается образ многоэтничной страны, жители которой разрозненны, при этом оба путешественника отмечают, что все жители Египта равно не любят пришлых - османов и мамлюков. Более того, Савари на протяжении всего своего рассказа о народах, населяющих Египет, стремится показать, что эта провинция Османской империи, являясь исключительно богатой, может быть легко подчинена. Поскольку сами «Письма о Египте» были адресованы брату короля, то, очевидно, такую миссию автор возлагал именно на французов.

Савари и Вольней об исламе

Оба автора уделяют внимание исламу как религии мало знакомой европейцам. Вольней рассказывает о нем не в той части своего повествования, которая посвящена Египту, а в разделе о Сирии{292}. По мнению Вольнея, ислам как нельзя лучше отвечает духу деспотизма. Философ критически отзывается о Коране и пророке Мухаммаде («Магомете» в его сочинении), считая, что эта религия создана для подчинения человека. Он отмечает, что хотя мусульмане видят в Коране источник всех административных, юридических и политических законов, тем не менее в его тексте нет ни сведений о том, как формировать государственные учреждения, ни принципов «искусства управлять»{293}. Вольней понимает буквально слова мусульман, не зная ничего о мусульманском праве - фикхе. По его мнению, единственными правовыми аспектами, освещенными в Коране, являются «четыре или пять предписаний о полигамии, разводе, рабстве и наследовании ближайшим родственникам»{294}, которые к тому же противоречивы, из-за чего «ученые до сих пор спорят, как их согласовать»{295}.

Таким образом, философ подходит к священной книге мусульман с чисто прагматической точки зрения, упрощая ее содержание и считая, что она не несет знаний, а лишь способствует порабощению человека, поскольку провозглашает подчинение Богу: «Это и есть цель Магомета - он хочет не просвещать, но править. Он ищет не учеников, а подданных. Их он не призывает к рассуждениям, но хочет подчинения. И чтобы легче добиться этого, он все возводит к Богу»{296}.